Проект Новороссия. История русской окраины

К тому же, несмотря на политику русификации в Российской империи и жесткое противоборство русинов с поляками в Галиции за национальную идентичность, мы не можем говорить и об интеллектуальном застое на Малороссии и в Галиции в XIX в. Деятельность Кирилло-Мефодиевского общества в 40-е гг. и громад в 60–70-е гг., Шевченко и Пантелеймона Кулиша, Костомарова и Антоновича, Драгоманова и Франко и многих других деятелей культуры и науки в буквальном смысле воссоздали южнорусскую научную мысль и культуру именно в XIX в. Особенно в его второй половине, когда зарождается и приобретает организационные черты украинство.

Таким образом, интеллектуальные достижения малороссов и русинов тесно связаны с интеграцией их земель в империи. Последние создавали пространственные, экономические, социальные условия для формирования интеллектуальной элиты. Так, уже в первой половине XIX в. были открыты Харьковский и Киевский университеты. Еще ранее в 1784 г. Йосиф II открыл университет во Львове, в котором, однако, абсолютно преобладали поляки.

Вместе с тем, в XVIII–XIX вв. российскому самодержавию удалось выполнить задачу интеграции Малороссии в имперские структуры и полностью растворить в них украинскую государственность. В России малороссы XIX в. полностью утратили возникшие в XVII в. и существовавшие в XVIII в. политические институты. Но важнейшей причиной этого была архаичность государственной организации Гетманщины. К тому же казацкая старшина в своем большинстве стремилась как можно скорее интегрироваться в господствующий слой Российской империи. Немало малороссов заняли высшие посты в империи.

Наряду с Разумовским, фактически супругом императрицы, можно назвать канцлера Безбородько, крупнейшего полководца начала XIX в. Паскевича и других.

До 30-х гг. XIX в. продолжался процесс формирования малороссийского дворянства.

Русины Галиции приобрели на протяжении XIX в. некоторые политические права. В частности, представительство в австрийском парламенте. Но из-за конкуренции поляков в Галиции могли их реализовать весьма ограниченно. Не говоря уже о совершенно призрачных перспективах государственности русинов.

Наряду с растворением в России малороссийских государственных структур имперскими, решающим условием ее полной интеграции было изменение геополитических и социальных свойств южнорусских земель. Как мы видели, эти изменения произошли в результате экспансии евразийской России на юг и запад и поглощения ею буферных территорий. А затем проникновения и в собственно европейские регионы. В результате этой экспансии Южная Русь перестала быть буферной территорией не только по отношению к мусульманской цивилизации, но и во многом по отношению к европейской. Россия сама, захватив Польшу и Финляндию, стала частично играть роль восточноевропейского региона, оставаясь в действительности евразийской империей и европейской субцивилизацией.

Перестав быть буферной территорией, Малороссия потеряла и внутреннюю структуру, которая была присуща ей ранее. Теперь уже не нужен был военизированный социальный строй, деление на полки, сотни, большой слой казаков, военизированное правительство в лице генеральной старшины, «вольные войсковые поселения» земледельцев. Вместо всего этого в 80-е гг. XVIII в. вводился сословный строй. Малороссийская войсковая старшина вливалась в сословие дворян, а основная масса селян превращалась в сословие крепостных крестьян. Хотя больше трети населения оказалось в сословии казаков, реально они были близки к государственным крестьянам в России.

Отсюда проистекает и упадок политических институтов в Малороссии, практически полное отсутствие политических движений на протяжении всего XIX в. В отличие, например, от той же Польши, где в 1831 г. и особенно в 1863 г. вспыхивали достаточно опасные для господства России восстания. Можно даже говорить, что в XIX в. роль буферного пространства между Россией и Европой стала выполнять Польша. Таким образом, к концу XVIII в. большая часть Южной Руси оказалась непосредственно связана с исторической судьбой Российской империи, а в XIX в. приобрела ее социальную и территориальную структуру. Она состояла из освоенных земель Левобережья (Черниговская, Полтавская, Харьковская губернии) и Правобережья (Киевская, Волынская и Подольская губернии). Следовательно, основная часть южнорусских земель, причем значительно расширившихся к востоку и югу, была сосредоточена в одной империи, в одной административной системе, в единых государственных границах.

К тому же, после разгрома польских восстаний и ликвидации униатской церкви (1839 г., на Холмщине позже) на Правобережье падает значение польского влияния и польской культуры. Но русификация здесь оказалась намного менее действенной, чем на Левобережье.