Проект «Нужные дети»

После дружеского завтрака мы с «перуновцами» расселись кружком прямо на матах спортзала, и Белогор предложил:

– Может, поведаете свою историю? Не из любопытства же вы сюда приехали, за тридевять земель?

– Да уж какое любопытство, – хмыкнул Олег. – У меня пятнадцать детей пропало! Киднеппинг, мать его!.. Мы там, правда, тоже не щи хлебали, кое-кого прищучили, кое-что нарыли из доказательств. Но главное – дети! А вот их-то пока не нашли. Но по предварительным выводам, их перебросили куда-то сюда, к вам, в столицу.

– А на нас как вышли?

– Да элементарно, – подключился я. – Горец, то есть Павел Сергеев, которого ты, Стас, попросил навести справки об особняке Прохорова, мой бывший одноклассник и партнер по клубу славянских единоборств. Ну, он меня при встрече и попросил посодействовать.

– Ясно. Но вам просто повезло, что застали нас в клубе. Здание официально закрыто на ремонт уже месяц как.

– Не страшно. Не нашли бы здесь, поехали бы в ваш научный центр. «Юность мира», кажется?

– Интересно, откуда такие сведения? – прищурился Белогор.

– Из базы данных ваших оппонентов, – пожал плечами Ракитин.

– А там не записано, что центр расформировывают, а клуб закрывают?

– Нет… А должно быть?

– Что, так все плохо, Стас? – спросил я и подумал, что, действительно, мы могли не успеть, промедли хотя бы сутки.

– Ну, пока держимся. И вообще, русские не сдаются!

– Вот только давайте без патетики, – поморщился Ракитин. – Я – сугубый прагматик, циник и педант. И именно благодаря этим качествам, а не вопреки, практически не имею «висяков». У вас есть конкретный план, как прищучить эту долбаную ГПИ?

– План имеется, – кивнул Белогор, нисколько не обидевшись на ментовский пассаж. – Росомаха, доложи.

Кряжистый мужик лет тридцати, с пышной гривой русых волос, зачесанных назад, и кустистыми бровями кашлянул в кулак и начал. В принципе, он изложил самый очевидный, напрашивающийся план – максимальную огласку и в идеале – доведение супостатов до скамьи подсудимых. На деле же шуму, конечно, можно поднять много и даже снискать некоторую моральную поддержку со стороны органов правосудия, но и только! Дальнейший ход процесса также был предсказуем: заведение дела, долгое расследование, потеря доказательств, документов, свидетелей и – спуск «телеги» на тормозах. Это в лучшем варианте. В худшем же – явно светило физическое воздействие на фигурантов обвинения и совсем необязательно – их устранение. Есть еще компрометация, дисквалификация, оболгание, в конце концов – старое доброе средство: психушка.

Все это я подробно и вдумчиво озвучил присутствующим при молчаливом согласии со стороны Ракитина. После моего монолога в зале повисла гнетущая тишина. Настроение «перуновцев» явно упало, и теперь следовало срочно вбросить в их мятущиеся мысли свежую порцию информации.

– Извините, что испортил вам праздник, ребята, – снова заговорил я, – но мы умеем не только критиковать. У нас тоже есть план, и он достаточно безумен, чтобы иметь шанс на осуществление.

– Излагай, – вздохнул Стас, поднялся с матов и принялся расхаживать вдоль выстроившихся в ряд брусьев, турников и прочих «козлов».

– План прост до безобразия, – сказал я. – Если мы найдем пропавших ребятишек, это и будет неотразимым доказательством преступной деятельности прохоровской компании. Даже если не удастся доказать, что они проводили запрещенные или негуманные эксперименты, один факт группового киднеппинга усадит их за решетку. А учитывая, что про эксперименты информация у вас имеется, думаю, шансов отвертеться у господина депутата и его подручных не будет.

– Ну и где же прикажешь искать твоих детишек? – спросил Росомаха.

– Если исходить из целей похищения, то есть что детей похищали для психогенетических экспериментов, то новеньких «борзых щенков» требовалось как-то подготавливать для этого, – медленно принялся рассуждать я, тоже поднявшись и расхаживая вдоль другой стены зала. – Создавать еще одно подразделение ГПИ специально для этого нерентабельно, гораздо проще организовать такую промежуточную структуру на базе уже имеющегося медицинского учреждения соответствующего профиля.

– Например? – уточнил заинтересованно Белогор.

– Ну, хотя бы какой-нибудь детский пансионат или санаторий неврологической или психоневрологической специализации. А что? Детей привозят туда, оформляют как социально нуждающихся в бесплатном лечении, промывают им мозги под видом оздоровительных процедур – и готово! Можно забирать для опытов.

– М-да, – крякнул Ракитин, – умеешь ты, Димыч, вселять в людей оптимизм и веру в светлое будущее!

– Я – реалист, капитан, и смотрю на вещи трезво.

– Ох, не смеши меня! Реалист нашелся. Да твой план – чистой воды авантюра!

– Во-первых, не мой, а наш, – напомнил я Олегу разговор в самолете. – Во-вторых, именно поэтому он и должен сработать. Надо лишь вычислить этот санаторий, нагрянуть туда и вывезти детей в безопасное место. Стас, есть у тебя аналитики, способные проделать такой поиск?