Проект «Нужные дети»

После дружеского завтрака мы с «перуновцами» расселись кружком прямо на матах спортзала, и Белогор предложил:

— Может, поведаете свою историю? Не из любопытства же вы сюда приехали, за тридевять земель?

— Да уж какое любопытство, — хмыкнул Олег. — У меня пятнадцать детей пропало! Киднеппинг, мать его!.. Мы там, правда, тоже не щи хлебали, кое–кого прищучили, кое–что нарыли из доказательств. Но главное — дети! А вот их–то пока не нашли. Но по предварительным выводам, их перебросили куда–то сюда, к вам, в столицу.

— А на нас как вышли?

— Да элементарно, — подключился я. — Горец, то есть Павел Сергеев, которого ты, Стас, попросил навести справки об особняке Прохорова, мой бывший одноклассник и партнер по клубу славянских единоборств. Ну, он меня при встрече и попросил посодействовать.

— Ясно. Но вам просто повезло, что застали нас в клубе. Здание официально закрыто на ремонт уже месяц как.

— Не страшно. Не нашли бы здесь, поехали бы в ваш научный центр. «Юность мира», кажется?

— Интересно, откуда такие сведения? — прищурился Белогор.

— Из базы данных ваших оппонентов, — пожал плечами Ракитин.

— А там не записано, что центр расформировывают, а клуб закрывают?

— Нет… А должно быть?

— Что, так все плохо, Стас? — спросил я и подумал, что действительно мы могли не успеть, промедли хотя бы сутки.

— Ну, пока держимся. И вообще, русские не сдаются!

— Вот только давайте без патетики, — поморщился Ракитин. — Я — сугубый прагматик, циник и педант. И именно благодаря этим качествам, а не вопреки, практически не имею «висяков». У вас есть конкретный план, как прищучить эту долбаную ГПИ?

— План имеется, — кивнул Белогор, нисколько не обидевшись на ментовский пассаж. — Росомаха, доложи.

Кряжистый мужик лет тридцати, с пышной гривой русых волос, зачесанных назад, и кустистыми бровями кашлянул в кулак и начал. В принципе, он изложил самый очевидный, напрашивающийся план — максимальную огласку и в идеале — доведение супостатов до скамьи подсудимых. На деле же шуму, конечно, можно поднять много и даже снискать некоторую моральную поддержку со стороны органов правосудия, но и только! Дальнейший ход процесса также был предсказуем: заведение дела, долгое расследование, потеря доказательств, документов, свидетелей и — спуск «телеги» на тормозах. Это в лучшем варианте. В худшем же — явно светило физическое воздействие на фигурантов обвинения, и совсем необязательно их устранение. Есть еще компрометация, дисквалификация, оболгание, в конце концов — старое доброе средство: психушка.

Все это я подробно и вдумчиво озвучил присутствующим при молчаливом согласии со стороны Ракитина. После моего монолога в зале повисла гнетущая тишина. Настроение «перуновцев» явно упало, и теперь следовало срочно вбросить в их мятущиеся мысли свежую порцию информации.

— Извините, что испортил вам праздник, ребята, — снова заговорил я, — но мы умеем не только критиковать. У нас тоже есть план, и он достаточно безумен, чтобы иметь шанс на осуществление.

— Излагай, — вздохнул Стас, поднялся с матов и принялся расхаживать вдоль выстроившихся в ряд брусьев, турников и прочих «козлов».

— План прост до безобразия, — сказал я. — Если мы найдем пропавших ребятишек, это и будет неотразимым доказательством преступной деятельности прохоровской компании. Даже если не удастся доказать, что они проводили запрещенные или негуманные эксперименты, один факт группового киднеппинга усадит их за решетку. А учитывая, что про эксперименты информация у вас имеется, думаю, шансов отвертеться у господина депутата и его подручных не будет.

— Ну и где же прикажешь искать твоих детишек? — спросил Росомаха.

— Если исходить из целей похищения, то есть, что детей похищали для психогенетических экспериментов, то новеньких «борзых щенков» требовалось как–то подготавливать для этого, — медленно принялся рассуждать я, тоже поднявшись и расхаживая вдоль другой стены зала. — Создавать еще одно подразделение ГПИ специально для этого нерентабельно, гораздо проще организовать такую промежуточную структуру на базе уже имеющегося медицинского учреждения соответствующего профиля.

— Например? — уточнил заинтересованно Белогор.

— Ну, хотя бы какой–нибудь детский пансионат или санаторий неврологической или психоневрологической специализации. А что? Детей привозят туда, оформляют как социально нуждающихся в бесплатном лечении, промывают им мозги под видом оздоровительных процедур — и готово! Можно забирать для опытов.

— Мда, — крякнул Ракитин, — умеешь ты, Димыч, вселять в людей оптимизм и веру в светлое будущее!

— Я — реалист, капитан, и смотрю на вещи трезво.

— Ох, не смеши меня! Реалист нашелся. Да твой план — чистой воды авантюра!

— Во–первых, не мой, а наш, — напомнил я Олегу разговор в самолете. — Во–вторых, именно поэтому он и должен сработать. Надо лишь вычислить этот санаторий, нагрянуть туда и вывезти детей в безопасное место. Стас, есть у тебя аналитики, способные проделать такой поиск?