Проект «Омега». Исход

На ватных ногах я встал из-за стола, едва не перевернув его. Через десять минут мы уже стояли у шлюза медицинского бокса. Мне не пришлось долго его проходить, я был в скафандре, а вот бабушка с дедушкой задержались. На входе меня встретил Михаил Дмитриевич. Я откинул защитное стекло.

– С возвращением, Константин, пойдем со мной.

Он подвел меня к стеклу изолированного бокса. Нажал кнопку панели управления. Матовая поверхность стекла стала прозрачной. В глубине комнаты стояла кровать, рядом детский медицинский бокс. Алена увидела меня, наклонилась и взяла на руки ребенка в пеленках, подошла к стеклу. Я стоял и смотрел то на нее, то на ребенка и улыбался. Потом приложил левую руку к стеклу, а правую сжал в кулак, отогнув большой палец вверх, показал Алене. Профессор погрозил ей пальцем, она нахмурилась и вернула ребенка в детскую кроватку.

– Можно мне поговорить? – спросил у профессора.

– Через пару дней выпишу, наговоритесь, сейчас не надо, малыша разбудите.

Я стоял и смотрел на нее. Мне так много ей нужно было сказать. Выглядела она уставшей, но счастливой. Я жестом показал ей, чтобы садилась, не стояла, но она подошла к стеклу и приложила свою ладонь к моей. Послала воздушный поцелуй и перевела взгляд за мою спину. Я оглянулся, семья была в сборе. Через некоторое время она обернулась к кроватке, махнула рукой, давая понять, что аудиенция окончена, ребенок проснулся. Стекло вновь стало матовым. Я повернулся к родственникам, у меня были вопросы.

– Как такое возможно?

– Если ты о ребенке, то думаю тебе объяснять не надо – профессор заговорщицки улыбнулся. – Для нас это было тоже полной неожиданностью. Перед вахтой, если ты помнишь, медкомиссии не было. Почему, думаю, объяснять не надо. – Я согласно кивнул, профессор продолжил. – Вот через неделю и проявилось двойное сердцебиение в капсуле Алены. Что дальше делать было не понятно. С трудом дождались срока, пока можно будет ее выводить из капсулы. Дальше все как обычно. Родила позавчера. Мальчик и мама абсолютно здоровы. Принимай мои поздравления. Рекомендовал бы поместить Алену в капсулу ненадолго, но это Вам решать, как скажете, так и будет, крайней необходимости в этом нет. Тем более что на капсулы очередь расписана на полгода вперед…

– Я понял, спасибо Вам. Мне надо побыть одному, – я направился к выходу.

Приходил в себя долго. Никто меня не беспокоил. Привел себя в порядок, но находился в прострации. К такому развитию событий я был абсолютно не готов. В голове назойливо проносились одни и те же мысли. Как теперь обеспечить им полную безопасность? Как быть с дальнейшим участием в проекте? К вечеру немного успокоился. Помимо меня было кому позаботиться, если меня не будет рядом. По поводу Алены у меня даже мыслей других не было. На этом ее участие в группе закончилось, она нужнее сыну. Кроме того я понимал, что сегодня без преувеличения я стал самым счастливым человеком на Земле. Кто может похвастать тем, что не только выжил в катастрофе, но и продолжил свой род. Мало того, шансы выжить у них на порядок выше не в пример многим. От этого становилось немного неуютно, мысли раз за разом возвращались к событиям на поверхности. Слишком много на меня сегодня свалилось, уснул рано.

Когда проснулся, никакого смятения уже не было. Что делать и как быть дальше меня не беспокоило. Было много вопросов к руководителю проекта. Я хотел знать все не только о проекте, но и о том, что произошло за эти семь месяцев. А еще меня интересовала судьба Водолея. Пока делал зарядку и завтракал, обдумывал, как построить разговор с генералом. Бежать в комнату боевого дежурства и ложиться в капсулу я не горел желанием. Хотелось еще раз увидеть Алену с сыном, но было еще слишком рано. Час до назначенного времени провел, как на иголках, места себе не находил. Виталий Семенович меня уже ждал. Поздоровались, он запоздало поздравил меня с пополнением, после чего перешел к делу.

– Что решил, Константин?

– Отказываться не буду, но для окончательного решения у меня мало информации. Хотел бы знать в какой стадии сейчас проект и дальнейшие планы.

Генерал ненадолго задумался, кивнул, как бы определяя, что вопрос вполне законный и заговорил.