Проект «Папа»

– Моя очередь, – ликующе провозгласил он, постучал баночкой желтой краски по моему бедру – и жирная струйка вытекла мне на кожу. Прижав мою ногу своей, он начал писать на ней «У КМ вши».

– Очень солидно, Люк!

Он продолжал размалевывать мое бедро, поднимаясь все выше и выше, а я пыталась вырваться на свободу. Ну, я ему покажу!

Не знаю, как именно это случилось, но вдруг что-то изменилось. Его пальцы уже не рисовали, а ласкали мое тело. Я поняла, на чем сижу, почувствовала его дыхание на шее и заметила, как задралась позаимствованная футболка. В этот момент меня меньше всего волновало, виднеется ли из-под нее нижнее белье.

Я стала извиваться еще сильнее, чтобы высвободиться, но вдруг почувствовала, как подо мной что-то зашевелилось.

О черт!

Я замерла, щеки запылали. Несмотря на небогатый опыт, даже я догадалась, что именно зашевелилось, пробуждаясь от спячки.

Я взглянула вниз и увидела, что Люк смотрит на меня, его глаза сверкали из-под полуприкрытых век.

Я ляпнула первое, что пришло в голову.

– Арахис – один из ингредиентов динамита.

– Кэтрин!

Я закрыла глаза, услышав свое имя на его устах, и поняла, что сейчас сделаю какую-нибудь глупость. Например, запущу испачканные краской пальцы в его шевелюру, притяну к себе его голову и выясню, что имели в виду девчонки-старшеклассницы, когда шептались о том, что у него восхитительный рот.

Именно это я и сделала. А он вдруг опрокинулся на спину (вероятно, от неожиданности), и я приземлилась на него сверху.

Все равно. Я была уже в другом мире, изучая его рот. Это было удивительно, тепло и волнующе. Я осторожно пробовала его на вкус, неуверенно, но умирая от любопытства.

И Люк мне позволил. Он лежал подо мной, терпеливо позволяя себя целовать.

Позволяя целовать себя?

Я отстранилась, ошеломленная. Не могу поверить, что я вот так воспользовалась им! Собралась просить прощения, но не успела. Губы Люка накрыли мой рот, и волнение переросло в потрясающее возбуждение.

Кто-то простонал. Только через несколько мгновений до меня дошло, что это была я. Но причина была уважительной – мои руки пробрались под рубашку Люка и смогли прикоснуться к его коже. Волосы на груди сильно отвлекали мое внимание.

Он слегка покусывал мою шею и шептал «Кэтрин».

Услышав свое имя, я открыла глаза и увидела, что Люк обнимает меня.

Люк! Мой лучший друг!

Я в ужасе отпрянула и отползла прочь от него, прижав пальцы к губам. Я боялась сказать такое, что потом не смогу взять обратно. Например, стану умолять отнести меня наверх, в его постель, чтобы я стала его женщиной – навсегда.

Люк смотрел на меня, тяжело дыша.

– Ты измажешь губы краской.

Я убрала руки со рта и уставилась на них. Они только что были под рубашкой моего лучшего друга, ласкали его кожу! Перехватило дыхание. Я вскочила.

– Я... я... – Люк встал, и волна паники еще сильнее захлестнула меня. –... мне нужно идти... – Я побежала по ступенькам так, будто за мной по пятам гнались все демоны ада. Переоделась в костюм, не обращая внимания на то, что повсюду оставляю пятна краски. Уже собиралась бросить одолженную Люком футболку на стул, но после секундного размышления затолкала ее в сумочку. Постирать, как объяснила я себе, хотя знала, что оставлю ее в качестве напоминания о самом прекрасном и самом ужасном вечере в своей жизни.

Люк уже был внизу. Я протиснулась мимо, выскользнула из-под его руки, когда он попытался остановить меня.

– Кэт, подожди...

– Мне нужно идти. Завтра на работу, ты же знаешь. – Я весело улыбнулась ему. Казалось, мое лицо сейчас просто треснет от напряжения. – Спасибо за обед. Было очень вкусно. Поболтаем позже, ладно?

– Кэт...

Я не стала ждать, что он мне скажет. Выскочила так быстро, как только могла, и мчалась вниз по лестнице, затем по улице, до самой автобусной остановки.

Транспортные боги сжалились надо мной – автобус пришел, как только я подошла к остановке. Показав проездной, я направилась к первому же свободному месту, чопорно уселась, натянув юбку на колени. Заметив длинную синюю полоску на голени, я задохнулась и стала ее оттирать. Но краска уже высохла и не сходила, только посветлела немного.

Дома я забралась в душ и стала неистово тереть свое тело мочалкой. Я убеждала себя, что отмываю краску, но в глубине души не могла отрицать, что хочу стереть покалывающее ощущение от прикосновений Люка.

Но это не помогло. Рот все еще помнил прикосновение его губ. Непонятно, что хуже – томительное воспоминание о его руках, ласкающих мое тело, или ноющая боль в тех уголках, к которым он не прикоснулся.

ГЛАВА 11

Чувствовала я себя совершенно несчастной. Из-за зова плоти я потеряла лучшего друга. И, будто этого мало, папа возник на пороге, стоило мне выйти из душа.

– Кэти, девочка моя! – загудел он, как только я открыла дверь, и сгреб меня в медвежьи объятия.

Я постаралась не обращать внимания на удушающий запах спиртного, казалось, сочившегося изо всех его пор.

– Папа, вот так неожиданность!

– Я что, не могу навестить единственное чадо? Черт!

– Сколько?