Проект "Плеяда" 2.0

— Я бы тебе помог, конечно, — продолжал Юра, — ты, хоть и мелкая, но человек надежный. Только вишь какое дело — я нынче не работаю ни на Асано, ни на Кавасиму, ни даже на Доихару. С тех пор как меня в Хабаровске объявили в розыск, я и скрываюсь по лесам — как при коммуняках, ей богу. Какое мне теперь дело до твоих япошек?

Илта пожала плечами и достала из-за пазухи сложенную бумагу, развернула и протянула Юрию. Тот внимательно вчитался, хотя из трех написанных на японском, русском и маньчжурском вариантов текста, мог прочесть только один.

— Вот значит как, — усмехнулся он, — простили мне того американца?

— Простили, — кивнула Илта, — хотя, по правде сказать, повел ты себя как свинья. На кой черт ты прицепился именно к нему? Что не мог найти на приисках кого-то не столь заметного? Мы тут не сегодня-завтра ждем, когда Америка в войну вступит, а ты сынка ихнего генерала чуть к Эрлику не отправил.

— Молодо-зелено, — хмыкнул Мирских, — не убил же я его, в конце концов. Дал по башке золотишко забрал — с кем не бывает. Вперед наука была бы. Кто же знал, что он очухается так быстро, что сумеет меня увидеть и запомнить.

— Лучше бы прибил, — проворчала Илта, — а то чуть на международный скандал не наскочили. В общем, замяли это дело, а тебе по такому случаю — полная амнистия…если выполнишь то, о чем тебя просят.

— Понятно, — протянул браконьер, складывая бумагу и готовясь убрать ее себе в карман.

— Подожди, — остановила его Илта, — глянь на другую сторону.

Юрий перевернул бумагу и недоуменно вскинул брови — на оборотной стороне документа была карандашом нарисована некая цифра.

— Что это?

— Это сумма, — улыбнулась Илта, — ну, вознаграждение, что вам причитается.

— О как! — Юра невольно расплылся в улыбке, — это всем?

— Это каждому!

— Что там? — молодой гуран хотел посмотреть на документ, но Мирских уже сложил его вчетверо и спрятал на груди.

— Это то, что сделает нас богачами, — усмехнулся он, — я же могу взять напарника?

— Хоть десять, — пожала плечами Илта.

— А это лишнее, — рубанул Мирских, — хватит и одного Вани. Ты тоже в доле, Яо — торопливо обратился он к китайцу. Тот улыбнулся и кивнул, прикрыв узкие глаза.

— Да уж, про него не забудьте, — сказала Илта, — если бы он не расколол того коммуняку, ничего бы этого не было. За это ему еще отдельная премия будет, от Доихары.

— А что с тем Ченом стало кстати? — поинтересовался Иван.

— Да ничего, — пожала плечами Илта, вылавливая из котелка кусок рыбы, — вкалывает на Сахалине, лет через пять выйдет, может быть. Я держу слово — даже такому как он.

Она замолчала, вновь принимая из рук Яо бутылку ханшина и делая небольшой глоток. В голове зашумело и девушка с жадностью набросилась на остывающую уху. Меж тем китаец вынес из фанзы несколько кусков сушеной оленины.

— Я слышал об этом Черном Колодце, — говорил подвыпивший Иван, — еще дед рассказывал, он с шаманами дружбу водил, сам камлал понемногу. Говорил, что темное то место, мрачное. Никому не советовал туда идти, говорил, унесут шолмосы.

— Я тоже кое-что слышал, — ответил Мирских, — попы говорили, что там сам черт трон свой возгрудил. Хотя, если там большевики окопались — черту делать нечего.

— Черт-черт, — задумчиво проговорила Илта, на ее лице играла легкая улыбка, — как там в Библии пишут. Нельзя изгонять бесов силой Вельзевула?

Юрий развел руками — кержак по рождению, он в силу жизненных неурядиц уже изрядно подзабыл Писание.

— Ну, мне Христос не указ, — сказала Илта, — так что я все-таки попробую.

При этих словах ее губы искривила такая улыбка, что следопыт передернул плечами и украдкой перекрестился.

Это был небольшой остров на Амуре, в пяти километрах от Хабаровска, ниже по течению. Весной во время разлива реки, его отделяло от берега почти сто метров, однако летом, когда вода спадала, туда можно было добраться почти вброд по засохшей густым камышом топкой грязи. Остров покрывал густой лес, однако у южного берега, там, где неспешно катила свои воды великая река, простиралась обширная прогалина. Здесь стояла небольшая избушка, которую, в зависимости от сезона, использовали то рыбаки, то охотники, то лесорубы.

Однако сегодня ночью здесь были совсем иные люди.

Перед избой горели костры — огненное кольцо, раскинувшееся чуть ли не на всю прогалину. С треском взлетали искры, угасая в ночном небе и отблеск яркого пламени падал на черную воду. У самого леса под огромным вязом с пышной листвой лежала освежеванная туша, тут же была воткнута в землю и палка с насаженной на нее свиной головой. В мертвых глазах отражался отблеск костров — казалось убитый боров наблюдает за происходившим на поляне.

А наблюдать было за чем.