Проект Счастье. Мечты. План. Новая жизнь

Когда я узнала об этом, мое отношение к Джеми изменилось. Я люблю его всем сердцем и знаю, что он тоже меня любит, и на него можно всецело положиться. Однако меня нередко раздражало то, что он не любит задушевных разговоров. В частности, мне хотелось, чтобы он проявлял больше интереса к моей работе. Моя сестра Элизабет — сценарист на телевидении, и я завидую тому, что у нее есть соавтор Сара. Практически ежедневно у них с Сарой происходят долгие беседы об их сочинениях и карьере. У меня же нет ни партнера, ни коллег, с которыми можно обсуждать профессиональные вопросы, и мне бы хотелось, чтобы Джеми играл для меня эту роль.

Кроме того, мне хотелось бы иметь возможность выплакать все свои заботы в его жилетку. Бывало, я заводила такие разговоры: «Боюсь, мне не удается полностью реализовать свой потенциал», «По-моему, я не умею налаживать полезные контакты» или «Кажется, я не очень хорошо пишу». Однако Джеми вовсе не собирался поддерживать беседу на эти темы, и это меня злило. Мне хотелось, чтобы он помогал мне справляться с переживаниями тревоги и неуверенности в себе.

Зная, что и мужчины, и женщины ищут сочувствия у женщин, я поняла, что Джеми уклоняется от таких разговоров не в силу недостатка любви и привязанности. Просто он, как мужчина, не умел оказать необходимую мне эмоциональную поддержку. Поэтому он и не был склонен включаться в долгие дискуссии о том, заводить ли мне свой блог или как структурировать мою книгу. Он не был настроен тратить время на то, чтобы укрепить мою уверенность в себе. Роль женщины-соавтора ему явно не подходила, и было бы нереалистично ожидать от него этого. Нуждаясь в поддержке такого рода, мне следовало бы найти иной ее источник. От того, что я это поняла, его поведение, конечно, не изменилось. Зато я перестала испытывать обиду.

Кроме того, я заметила, что чем более была огорчена, тем менее Джеми был склонен разговаривать об этом.

— Знаешь, — сказала я ему однажды вечером, — у меня скверно на душе. Мне бы хотелось, чтобы ты помог мне почувствовать себя лучше. Но чем мне хуже, тем меньше ты, кажется, хочешь со мной разговаривать.

— Просто мне невыносимо больно видеть тебя несчастной, — был ответ.

И тьма снова сгустилась… Вовсе не извращенная натура Джеми не позволяла ему быть сочувствующим слушателем: он не просто был мало настроен на долгие задушевные разговоры, но старался избегать тем, которые меня огорчали, потому что ему было мучительно больно видеть, как я страдаю. Но и теперь мне не удалось избавиться от этой зависимости. Мне порой нужен сочувствующий слушатель. Но хотя мужу по-прежнему не по силам эта роль, я теперь понимаю, в чем тут дело.