Проект собственной смерти

— Так бы сразу и сказали, а то твердите про рыбок, да про выход запасной, а до сути не доходите, — облегченно вздохнул Власов. — Соседа Подольского я знаю. Вернее, кое-что о нем слышал от самого Подольского. Говорят, он сам проектировал этот дом. Еще говорят, что он считается самым модным архитектором в столице. Из-за его модности квартира Подольского вдвое дороже, чем точно такое же жилье во многих районах столицы. Это как если бы вы купили квартиру в одном доме с Брюсом Уиллисом или Мадонной, но на российский лад. Подольский хвастался этим обстоятельством. И даже заявлял, что со временем квартира взлетит в цене, когда Немец постареет и уже не будет проектировать дома. Он еще шутить любил, мол, покупка этой квартиры выгодное вложение капитала. Я думаю, он не преувеличивал.

— Итак, Штейна вы признали. С этим разобрались, пойдем дальше, — проговорил Гуров. — Скажите, вы когда-нибудь лично с ним встречались?

— Ни разу. Подъезды у Подольского и этого архитектора разные, и входы в них на противоположные стороны. Балконы тоже на разные стороны. Всего одна общая стена, да и та небольшую площадь занимает. Пересечься нереально.

— Разве что на крыше, — как бы ненароком вставил Крячко.

— А что на крыше? — переспросил Власов.

— Встретиться там могли.

— Очень странное предположение, — протянул Власов. — Думаете, ваш архитектор любитель по крышам разгуливать? Или Подольский на вечерний променад туда шастает?

— Надеялся, что вы меня просветите. Ведь зачем-то Штейн придумал эту хитроумную систему с индивидуальным тамбуром для владельцев пентхауса и собственным выходом на крышу.

— Жаль, что нельзя спросить этого у Штейна, — вздохнул Власов.

— Действительно, жаль, — согласился Гуров. — Штейну вопросов уже не задашь, а от вас я жду признания. Вам-то ничего не мешает это сделать.

— Послушайте, я понимаю, как все выглядит, — начал Власов. — Вечно безденежный мужик, играющий на тотализаторе, готовый ехать через весь город, чтобы заработать лишнюю пару сотен. Перспективная кандидатура на роль убийцы. А если из квартиры еще и деньги пропали, так и вовсе идеальная. Только я к смерти архитектора никакого отношения не имею. Ищите настоящего убийцу, не тратьте на меня время.

— Хорошая речь, — похвалил Гуров. — Душещипательная. Жаль только, что не проливает свет на вопрос, каким образом в кладовой Подольского все предметы, перекрывающие доступ к запасному выходу, переместились в другое место, а замок на этом самом выходе оказался открыт. Как бы нам ни хотелось, но более перспективной кандидатуры на роль убийцы не найти. Не хотите признаваться здесь, придется отвезти вас в отдел, а там оформить в СИЗО. Посидите денька три, может, и признаетесь. Или хоть память освежите. А то ничего не помните — ни имени архитектора, ни планировки квартиры. Какого числа у Подольского были, и то не вспомнили. Куда это годится?

— Дежурную машину вызывать или на своей отвезем? — спросил Крячко, полагая, что Гуров действительно решил продолжить допрос в официальной обстановке.

— Вызывай. Сдадим дежурным, пусть они его оформляют. Мы с тобой и так все сроки переработали, — ответил Лев и незаметно подмигнул Крячко, призывая его подыграть.

— И правильно, — вступил в игру Стас. — Не полковничье это дело по ночам допросы устраивать да подозреваемых по изоляторам развозить.

Он вынул телефон, но номер набрать не успел. Власов шумно вдохнул воздух и громко заявил:

— Последний раз у Подольского я был спустя три дня после его отъезда. И все. Больше туда не ездил.

Гуров и Крячко переглянулись. Стас подмигнул Гурову, намекая на то, что план его сработал, и обратился к Власову:

— А вот теперь, приятель, во всех подробностях, обо всем, без пауз и остановок. И чтобы без вранья и уверток. Ты меня понял? Начинай.

— Вы не подумайте, ничего криминального со своей стороны я не делал, — поспешил оправдаться Власов. — Глупость — возможно, но не преступление. Короче, когда Подольский уехал, он, как всегда, оставил мне ключи от пентхауса. Я должен был ездить к нему примерно один раз в три-четыре дня. На четыре дня корма вполне хватает. Короче, уехал он во вторник, я был у него в четверг. В пятницу работал, а в субботу здесь, в баре, зависал. Настроение у меня было отличное. Калым кое-какой подвернулся, так я на нем три «штуки» срубил. Хотел немного пошиковать, поставил на любимую команду, они как раз в этот день играли. А те возьми и выиграй. Я свои три «штуки» в тройном размере получил, ну, и выпил лишнего. Не напился, нет, просто хлебнул больше обычного.

— Давай ближе к делу, — поторопил Крячко.