Проект «Справедливость»

Солнечный свет ударил по глазам, уже почти отвыкшим видеть. Я прищурился, скривился, но все-таки сумел рассмотреть, что нахожусь в прежней комнате, только мечи и копья куда-то исчезли. В правом углу стоит знакомый стол (гладкий и холодный на ощупь), слева — дверь в уборную (шероховатая и твердая), а моя кровать… как раз кровати не было. Я висел на том месте, где она стояла раньше. Мою грудь охватывал широкий кожаный ремень, от которого шла цепь вверх, к потолку. Руки и ноги тоже были зафиксированы и тоже цепями, но уже не такими толстыми. В потолке и в полу торчали массивные кольца, к которым крепились цепи. Пока я озирался, пытаясь рассмотреть, как именно меня подвесили, в комнату вошел губернатор.

Он был одет в темно-красный камзол. Черные начищенные ботфорты слегка блестели. Его руки ощупывали белый платок, а на лице было написано разочарование и, пожалуй, даже сочувствие.

— Не получилось, сударь. — Губернатор говорил тихо, но я так жадно прислушивался, что слова показались мне громовыми раскатами. — Самое медленное упражнение не принесло результатов. Что ж, попробуем упражнение побыстрее.

— Я не хочу ничего пробовать! — Хотелось надеяться, что мой голос звучит уверенно, без излишней нервозности. — У меня все равно не получится! Да я и не хочу быть магом! Почему меня нельзя просто отпустить?! Почему?!

Губернатор зачем-то вытер бородку платком и отвернулся. Он смотрел на пустую стену.

— Вы никогда не задумывались, сударь, почему люди часто делают то, что делать не хотят? Полагаете, многим нравится работать, хотя они каждый день ходят на работу? Многим нравится жить в тесной квартирке, хотя живут там десятилетиями? Многим нравится видеть лица соседей, сослуживцев или просто прохожих? Современный человек рождается, чтобы насиловать самого себя. Некоторые это делают с улыбкой. Улыбаются сослуживцам, соседям и себе, хотя к середине жизни не переносят никого из них. Люди даже умирают не потому, что хотят, а потому что надо. И, заметьте, мало кто восстает против этого.

Губернатор бросил платок на пол и теперь смотрел прямо мне в глаза.

— Я не понимаю людей, сударь, — сказал он. — Наверное, оттого, что сам не человек. Но вы-то — человек и, вероятно, знаете, почему еще лет тридцать будете заниматься вербовкой магов, получая хорошую зарплату и в глубине души ненавидя себя за каждый бездарно прожитый день. Знаете? Нет? Вы молчите. Значит, не знаете. У меня до вас был гость. Бухгалтер фирмы, принадлежащей одному графу. Мой гость очень хотел не возиться с пустыми цифрами, а плавать с аквалангом среди пестрых рыб и морских чудовищ, как это делал некий капитан Кусто. Мы с ним договорились так: он становится магом, выполняет одно-два моих поручения и идет выбирать акваланг…

— Он не мог согласиться на такое! — Набравшись наглости, я прервал монолог губернатора. — Лучше долго жить, считая цифры, чем быстро сдохнуть, наткнувшись на меч или еще на что-то!

— Да, человек, возможно, создан для того, чтобы жить и тихо страдать, — кивнул хозяин ратуши. — Но я так не могу. Не могу затаиться, поступиться своими целями. Лучше сразу перейти в небытие! Но пока я туда не спешу, ведь есть надежда. В старый город иногда приходят гости. Они мне помогают мстить.

Он по-прежнему говорил негромко и спокойно, но в этом внешнем равнодушии чувствовалась непреклонность. Интересно, все титулованные особы таковы?

— Я не могу отпустить вас, сударь, — продолжал губернатор, разведя руками. — Не потому, что я упрям, а потому, что лишен гуманизма и жалости. Я даже не понимаю, что это такое. Вы попали сюда и стали моим орудием. С чего бы вдруг мне отказываться от орудия? Разве вы на поле сражения бросили бы винтовку на землю? Сомневаюсь. Вы можете проклинать меня, умолять, уговаривать — это ничего не изменит. Я не выброшу винтовку до тех пор, пока не поверю, что она уже никогда не выстрелит.

Эти слова меня впечатлили. В них чувствовалась искренность. Самая настоящая искренность законченного мерзавца и людоеда.

— Но я должен рассказать вам о следующем упражнении, — будто спохватившись, сказал губернатор. — Оно продлится недолго, всего несколько часов. Не радуйтесь, ведь упражнение очень болезненно. Вокруг вашего тела возникнет огненный обруч. Он станет жечь, причиняя нестерпимые муки. Однако этот огонь — не огонь вовсе, а просто сгусток энергии. Если вы сможете раскрыть свой резервуар, то начнете потихоньку впитывать эту энергию и в конце концов избавитесь от обруча.

Мои глаза расширились от ужаса. Несколько часов пытки огнем!

— Постарайтесь, сударь, вы уж постарайтесь, — добавил губернатор, направляясь к дверям. — И, пожалуйста, большая просьба — не сойдите с ума. Я не умею лечить сумасшедших… Если это произойдет, придется просто отдать вас старому городу.

— Стойте! — Я закричал уже тогда, когда дверь закрывалась.