Проект «Справедливость»

— Ты видел, что убийца держал в руках острую палку, — сказал я, обращаясь к Мыльному, — а ты видел штык. — Мой палец указал на Четвертака. — А теперь скажите, блестело ли в темноте оружие или нет? Палка была деревянная, но могла блестеть, если ее остро наточили или отполировали. А штык каким был? Матовым?

Мой вопрос слегка смутил парней. Им было известно, что их показания очень сильно отличаются. Они считали, что один из них нес явный бред, и каждый думал на другого.

Я же задал этот вопрос неспроста. Если существо пришло из Лима, то обычный человек не способен его увидеть таким, какое оно есть. Человек увидит нечто иное. Но я полагал, что искажения будут все-таки не очень велики. Если из Лима, например, придет какое-нибудь четвероногое, то свидетелю оно не покажется гуманоидным монстром, скорее свидетель воспримет его как крупную собаку.

Мне очень хотелось составить хотя бы приблизительное впечатление о моем противнике. Как он выглядит, чем вооружен, на что способен. Пока я предполагал, что это — человекоподобное существо, ведь все без исключения свидетели описывали убийцу как мужчину, правда, разной комплекции и возраста. Но меня еще очень занимал вопрос об оружии. Свидетели утверждали, что убийца был вооружен острым предметом, и мне хотелось прежде всего знать, этот предмет стальной или нет, из искусственного или натурального материала. Из Лима могло прибыть любое чудовище, его основные черты наверняка искажены, но второстепенные могут остаться без изменений. Я очень рассчитывал, что ответ на вопрос о блеске прояснит ситуацию.

— Не знаю, — с сомнением произнес Четвертак, вытирая рукавом кривой нос. — Штык блестел, кажись. Точно!.. Блестел!

Я посмотрел на Мыльного. Тот ерзал на стуле, пытаясь поудобнее вытянуть длинные ноги.

— Вроде полирована палка… да… полирована… как ножка от табурета. Да… как ножка.

Что ж, если оружие блестело, то, возможно, на самом деле было стальным.

— В какой руке убийца держал палку или штык? — снова спросил я.

— Не помню, — уверенно ответил Четвертак.

— В правой, — сразу же сказал Мыльный.

— В левой, — возразил Четвертак.

— Не помнишь или в левой? — уточнил я.

— В левой… не помню, — моргнул Четвертак, хлюпая носом.

Пытаясь представить своего противника, я задавал еще вопросы. Образ получился смутным: нечто, имеющее руки, ноги и голову, вооруженное мечом или коротким копьем. К сожалению, показания были слишком противоречивы и мои догадки не выглядели очень надежными, на самом деле убийца мог оказаться другим. Что ж, увидим через полтора дня, а сейчас я разузнал все, что мог.

Когда мы с Иванной вышли на улицу, то обнаружили, что утро давно закончилось. Дул несвежий ленивый ветер, крыша «ситроена» слегка нагрелась под лучами солнца. Прохожие двигались неспешно, сменив утреннюю бодрость на обеденную расхлябанность.

— Вам помог разговор со свидетелями? — спросила Иванна, доставая из сумочки черный сотовый.

— Трудно сказать. Рассчитывал на большее. — Пришлось приложить усилия, чтобы не смотреть все время на лицо собеседницы. — Почти ничего нет, кроме догадок. Но все же думаю, что убийца — человек. Или похож на человека.

Из разговора я вынес еще кое-что, но Иванне говорить об этом не стал. Думаю, полиция неспроста отказалась считать этих парней главными подозреваемыми. Я не очень любил московскую полицию, считал ее плохой, никуда не годной! Этим лентяям ничего не стоило подставить ребят, повесить на них очевидно нераскрываемое дело. Но поди-ка — не стали! О чем это говорит? Неужели там, наверху, в руководстве, кто-то собрал факты воедино и что-то заподозрил? Понятно, что Лим не позволит явно обнаружить себя. А неявно? Пусть на верхушке московской полиции сидят настоящие олухи, но они ведь все равно люди. А люди могут мыслить, особенно если их ткнуть носом в факты и сделать это несколько раз. Неужели московская полиция о чем-то догадывается?

— Если помощь от меня больше не требуется, то встретимся позже. — Иванна включила телефон, предусмотрительно отключенный на время допроса.

— Пока нет. Увидимся. Спасибо за помощь, — ровным голосом ответил я, ловя себя на мысли, что мне, как и капитану, почему-то не хотелось расставаться с этой девушкой.

Легкий зеленый плащ Иванны слегка помялся сзади, и я с трудом удержался от того, чтобы его разгладить ладонью. Моя напарница пошла прочь, стуча каблучками и набирая на телефоне номер, намереваясь, похоже, перезвонить какому-то счастливчику. Я сел за руль и завел машину — пора заняться другими делами.

«Ситроен» плавно сдал назад. Я переключил передачу и стал поворачивать, как вдруг в боковое зеркало заметил, что ко мне бежит Иванна. Ее прежде бледное лицо раскраснелось, девушка размахивала телефоном.

Опустив стекло, я вопросительно уставился на напарницу.

— Глеб! — Иванна слегка задыхалась от быстрого бега-рывка. — Глеб, мне только что сообщили. Вас ищут!

— Кто? — удивился я, рассматривая белые зубки девушки.

Иванна быстро справилась с дыханием:

— Жандармы уже получили приказ! Вам нельзя в… Короче, нужно спасаться. О вас уже знают!