Проект Тьма (СИ)

   Быстро осмотревшись, я заметил, как хромает Хом, раненый в ногу. Коротышка потерял свою привычную скорость и теперь с трудом уклонялся от мощных ударов, сыпавшихся со всех сторон. Каон ужом вертелся между противниками, раздавая короткие, но болезненные уколы направо и налево. Толстяк Глинс, орудуя двуручником, легко отбивался от врагов и рубил конечности, что-то громко крича.

   А вот у Хакина и Рена дела обстояли не слишком хорошо. Старик и юноша, спина к спине, сражались с более чем двумя десятками, и на смену погибших сразу вставали новые.

   Ко мне тоже неслась целая толпа. Они зло скалились, видя трупы соратников, и готовы были разорвать меня на части.

   Позже мне было даже трудно вспоминать этот бой, не говоря уже о том, чтобы поведать о нем. Отмахиваться от толпы оказалось весьма трудно, и вскоре мое тело покрыли кучи мелких, но болезненных порезов, которые, к тому же, сильно кровоточили. Пот заливал глаза вместе с кровью от раны на лбу. Она пришлась как раз поверх недавно зажившей царапины и теперь кровь постоянно попадала в глаза.

   Сквозь боль и усталость я видел, как пронзили грудь Рена и парень мертвой куклой свалился на землю. Хакин дрогнул на секунду, и его тут же смели, порубив на части. Сдерживая пронзившую сердце боль, я прикончил двоих, слегка расчистив себе пространство для маневра, и развернулся на месте.

   Хома больше не было. Коротышку прикончили, разрубив напополам, а Каон с трудом прикрывал Глинса, орудуя одной рукой. Из культи на месте второй обильно текла кровь.

   - Парни, - прошептал я. Ярость, накопленная прежде, вдруг выплеснулась наружу, ядом растекшись по всему телу.

   Я рванул вперед, не обращая внимания на боль и новые раны, сметая врагов. Кому то пронзи живот, кого-то удалось ранить в бок. Сам получил не меньше десятка царапин, но мне было плевать.

   Добежав до оставшихся в живых соратников, я встал с ними спина к спине. Теперь мы могли контролировать все пространство вокруг.

   - Биться до конца! За Конклав! - рявкнул я.

   - За Аонор! - откликнулись Глинс и Каон, слегка воспрянув духом. Но я ощущал, как медленно покидает их жизнь, а усталость заполняет собой сознание. Мне также осталось недолго, слишком много крови вытекло из мелких ран.

   - Простите меня, парни, - сказал я, и ощутил их поддержку. А потом нас смели.

   Толпа просто задавила нас, как мы ни пытались отмахиваться клинками. Краем глаза я видел, как коренастый южанин подрубил Глинсу колени, заставив толстяка рухнуть на землю, а затем одним ударом отрубил ему голову. Закричав, я бросился на врага, но был отброшен назад сильным ударом. Каона позади уже не было, его тоже задавили, прикончили эти твари.

   Я остался совершенно один, окруженный врагами, при смерти.

   В следующее мгновение мне в бок вошел чей-то кинжал, заставив поперхнуться кровью. Меч другого врага вошел в живот, а третий перерезал сухожилия на ногах. Я рухнул на землю, а сверху на меня опускались все новые и новые клинки, кромсая плоть и разрубая меня на части...

   В какой-то момент сознание погасло, и, перед тем, как умереть, я услышал далекие крики. Наверное, это были враги.

   Очнулся я в какой-то темнице и в первое мгновение мне показалось, будто вокруг раскаленная лава а сам я медленно поджариваюсь снизу вверх. Затем наваждение схлынуло, но боль осталась.

   Каждая клеточка моего тела ныла, моля о милосердной смерти. Что со мной сделали? Я ведь совершенно точно умер...или нет?

   Краем глаза я уловил движение и резко повернул голову. Это оказался невысокий старик, щуплый, с седыми волосами, схваченными в хвост на затылке. Черты лица его были острые, он имел крючковатый нос и узкие бесцветные губы. Глаза горели бледно-серым из-под густых бровей. На старике были лишь свободные брюки, старые сапоги да рубаха.

   Он подошел сбоку и встал прямо передо мной, внимательно разглядывая.

   - К-кто вы? - прохрипел я. Язык с трудом ворочался во рту, жажда была невыносимой.

   - Палач, - кратко откликнулся старик. Я ощутил, как душа уходит в пятки. Палач? Но зачем южане оставили меня в живых? Хотят выведать военные тайны?

   - Что со мной будет?

   - Зависит от тебя, Кей.

   Я вздрогнул. Он знает мое имя? Откуда? Южане его знать определенно не могут, значит я нахожусь...

   - В подвалах Собора, - улыбнулся старик. - Тебя обвинили в некомпетентности и гибели отряда учеников. В мирное время за такое обычно следует смертная казнь, но у нас каждый воин на счету, поэтому Совет вынес решение.

   - Какое? - прохрипел я, ощущая, как боль от сердца растекается по телу. Парни...те, кто доверился мне, и в результате погиб. Наверное, я и впрямь заслужил смерть. Или что похуже.

   Вместо ответа палач развернулся и подошел к жаровне. Поворошил угли длинной железкой, а затем повернулся ко мне. На конце железки виднелся какой-то узор, клеймо. Оно было ярко-красным, раскаленным. Мягко улыбаясь, старик подошел и одним движением приложил клеймо к моей груди.

   Боль была невыносимой, ударив по нервам. Все мое тело отозвалось на нее, заставив биться в судорогах. Я слышал звон цепей и запах паленой плоти. Сквозь приступы боли я слышал тихий голос палача: