Проект «Ватикан»

Джилл и Теннисон сделали несколько шагов к кубоидам, те зашевелились и встали по-другому. Когда наши герои подошли к ним совсем близко, двое из кубоидов стояли рядом, а остальные чуть-чуть поодаль.

Розово-красный кубоид повернулся к Джилл и Теннисону, стёр с передней поверхности уравнение и стал медленно выписывать новое — очень старательно, так, чтобы успел прочесть даже тот, кто совсем не был знаком с таким способом коммуникации.

— Мы приветствуем вас, — сказал кубоид. — Готовы ли вы отправиться в путь?

— Шептун, — пробормотал Теннисон. — Шептун!

Ответа не последовало, да и не нужно было никакого ответа. Совершенно ясно, что уравнение прочитал Шептун, а Шептун находился внутри сознания их обоих, поэтому они оба и поняли смысл!

— Вам нечего бояться и делать ничего не придётся, — сказал кубоид, медленно рисуя значки на передней поверхности. — Вам нужно просто стоять, где стоите. И ничего не делать. Это понятно?

— Понятно, — ответил Шептун, и, когда он произнёс это слово, ответ его запечатлелся в виде простого и короткого уравнения на опустевшей передней поверхности розово-красного кубоида.

«Наверное, — подумала Джилл, — это для того, чтобы остальные кубоиды могли понять ответ Шептуна».

«Господи, ну и влипли же мы… Как это все нелепо…» — подумал Теннисон и почувствовал, как на него одновременно заворчали и зашикали Джилл и Шептун, упрекая за цинизм и недоверие.

На поверхности розово-красного кубоида начало появляться новое уравнение, но Теннисон успел понять только первые слова перевода Шептуна, как вдруг они оказались… в Раю.

…Они стояли на просторной площади, а вокруг возвышались башни. Торжественная, величавая музыка водопадом струилась вниз с вершин башен, обнимала пришельцев, окутывала мягкой пеленой. Весь мир казался наполненным музыкой. Площадь была вымощена золотом, по крайней мере она была золотого цвета, а башни белые — ослепительно белые. Казалось, из них льётся свет. Во всем было ощущение чистоты и святости, но… что-то было не так.

Теннисон покачал головой. Что-то не так, не то… Они стояли посреди площади, звучала дивная музыка, белые величественные башни высились до небес, но кругом не было ни души. Рядом с ними, выстроившись в рядок, стояли кубоиды, над ними порхал Шептун — маленький, сверкающий шарик из лёгких пылинок, но больше никого не было. Рай, судя по всему, был необитаем.

— Что-то не так, — сказала Джилл, отошла от Теннисона и медленно оглядела площадь. — Правда, что-то не так. Во-первых, тут никого нет.

— Во-вторых, тут нет ни одной двери, — добавил Теннисон. — По крайней мере, таких дверей, к каким мы привыкли, тут нет. Я вижу только дыры. Нечто вроде громадных мышиных нор, только уж больно они высоко. Футов восемь от земли.

— И окон тоже нет, — заметила Джилл.

По площади пробежал лёгкий ветерок, и Теннисон невольно поёжился от его прикосновения.

Он заметил между башнями узкие проходы. Может быть, это улицы? Если это город, похоже, путешественники находились в самом его центре. Теннисон поднял голову, посмотрел на башни и обнаружил, что они ещё выше, чем показалось сначала. Вершин, строго говоря, и видно не было — они терялись в заоблачной дали. Поначалу ему показалось, что строений тут много и каждое из более низких зданий служит опорой, фундаментом для отдельной башни, но теперь стало ясно, что здание всего одно и оно гигантским кольцом окружает площадь. Через равные промежутки по периметру возвышались башни. То, что он принял за узкие улочки между башнями, были скорее всего туннели в монолите здания. Материал, из которого были построены здание и башни, был безукоризненно белым — ни единого пятнышка, но на камень не похож. Скорее он напоминал лёд, изготовленный из самой чистой на свете воды, и в нем не было ни пузырьков воздуха, ни щепочек, ни пылинок. «Не может быть, чтобы это был лёд, — думал Теннисон. — Может, это и не камень, но уж, конечно, и не лёд».

Музыка звучала не переставая. Она была неповторимо прекрасна. Такой музыки не в силах был создать талант человека.

— Не так тут пусто, как кажется, — вдруг сказал Шептун. — На самом деле тут жизнь бьёт ключом.

И словно по команде появилась жизнь. Из одного туннеля показалась огромная голова. Это была голова гигантского червя. Спереди она была плоская, и её украшал массивный костяной гребень. По обе стороны от гребня находились большие фасетчатые глаза, а за ними, повыше, торчали длинные тонкие выросты, наподобие антенн. Червь высоко поднял голову. Теннисон, с трудом преодолевая страх и отвращение, машинально прикинул, что голова находится футах в шести от пола туннеля.

Червь постепенно выползал наружу: за страшной головой тянулось толстое, длинное тело. Когда добрая половина червя уже была снаружи, он приподнялся над землёй и встал на тонкие суставчатые ножки — видимо, проползая по туннелю, он их подогнул. Чудище стало фута на два выше.