Проект «Ватикан»

— Да, понял, — кивнул Экайер. — Меня это тоже всегда интересовало. Но, видишь ли, я всегда сохранял свой интерес при себе. Не отваживался с кем-нибудь из них заговорить об этом. Общение с экстрасенсами — дело тонкое, тут осторожность нужна. Все они — люди особого сорта, ярко выраженные личности. Может быть, в этом и состоит их иммунитет, если можно так выразиться. Не исключено, что выраженная личность — это и есть главная предпосылка для того, чтобы стать экстрасенсом. Однако и у них случаются срывы. Бывали в нашей практике случаи, когда Слушатели упорно отказывались ещё раз отправиться туда, где уже побывали. Куда-то ещё — ради бога, но обратно — ни за что на свете. Но наотрез отказаться работать — такого ещё не бывало ни разу. Тяжёлых поражений психики мы не наблюдали. — Экайер допил кофе и сказал: — Ну, пойду, пожалуй. Попробую потолковать с Мэри. Джейсон, составишь мне компанию?

— Боюсь, нет, — отказался Теннисон. — Сомневаюсь, что я — её любимый собеседник.

— Ох… сейчас и я — не самый любимый, — вздохнул Экайер. — Ну, ладно, я пошёл. Пожелайте мне удачи.

После того как Пол ушёл, Джилл и Джейсон какое-то время сидели молча. Молчание нарушила Джилл.

— У меня такое чувство, Джейсон, что мы на пороге какого-то открытия. Какого — не знаю, но прямо-таки кожей чувствую.

Теннисон неуверенно кивнул.

— Да… Если Мэри вернётся в Рай и найдёт больше, чем в прошлый раз…

— Понимаешь, я страшно растеряна, — сказала Джилл. — Просто не понимаю, что происходит. Весь Ватикан как-то странно разделился. Но что за причина для разделения? Нет, я, конечно, кое-что понимаю, но далеко не все. Самое скверное — я никак не могу решить для себя, что же такое Ватикан: религиозный центр или научный? И что они стремятся обнаружить?

— Сомневаюсь, — покачал головой Теннисон, — что Ватикан хотя бы приблизительно представляет, что хочет обнаружить.

— И ещё… Я вот думала о кардинале — если не ошибаюсь, Робертс его зовут — ну, тот, который заявил, что нам не дадут улететь.

— Я не забыл. Сказал это, как само собой разумеющееся, будто приговор вынес. Но не знаю, насколько такое решение твёрдо и бесповоротно.

— Для меня лично, если честно, — сказала Джилл, — этот приговор носит чисто академический характер. Прямо сейчас я никуда не собираюсь улетать. Я только-только начала разбираться в истории Ватикана. Вот когда я напишу книгу… Мою книгу…

— Твою? А я думал, что это будет ватиканская книга.

— Мою книгу, — упрямо повторила Джилл. — Мою. Она будет выпущена миллиардным тиражом. И я потону в деньгах. И мне больше никогда не придётся работать. Смогу себе позволить все, что ни пожелаю.

— Ага, — ухмыльнулся Теннисон. — Если сможешь удрать с Харизмы.

— Послушай, дружок: Джилл летит, куда хочет, и тогда, когда хочет. Ещё не было такого места, откуда она не смогла бы выбраться, ещё никто не завязал такого узла, чтобы она не смогла его распутать.

— Ну что же, желаю удачи, — улыбнулся Теннисон. — Только когда соберёшься сматывать удочки, меня-то захватишь с собой?

— Если захочешь, — сказала она, взглянув ему прямо в глаза.

Глава 24

Все было совсем как тогда — широкая, поющая дорога, сотканная из света и музыки, уходила вдаль и где-то там, далеко-далеко, как стрела, достигала цели — там, откуда лилось величественное сияние, заря славы и могущества. А она плыла, парила над дорогой в пространстве, излучавшем боль пустоты, щемящую сладкую боль. Она опускалась все ниже, все ближе к дороге, но не так быстро, как хотелось. Ей так хотелось побыстрее ступить на дорогу…

«На этот раз, — говорила она себе, — я буду умнее и все разгляжу получше. Постараюсь узнать какие-нибудь приметы и понять, где нахожусь, а потом смогу рассказать им всем, где была, и докажу, что это Рай. Тогда мне не поверили, а теперь должны поверить. Никаких сомнений у них не должно остаться, никаких колебаний. “Координаты”, — сказал Экайер, но что такое “координаты”? Какие я могу найти координаты, чтобы заставить их поверить? Никаких, кроме веры. Я такую веру должна донести до них, чтобы они не стали спорить и сомневаться, чтобы раз и навсегда поняли, что я — та, что нашла для них Рай.

Знаю я, чего они хотят, — думала она. — Они хотят, чтобы я им карту принесла, чтобы они могли привести в Рай свои глупые машины. Вот тупицы! Они думают, что в Рай можно попасть физически, никак не могут понять, что для простых смертных Рай — как это сказал зануда доктор? — “состояние сознания”. Что он понимает?

Он не прав, — думала Мэри. — У него такое профессиональное лицо врача, он так предан своей науке. Рай — это не состояние сознания, это состояние благодати. И только я, одна-единственная из всех, достигла этого состояния и могу отыскать Рай».