Проект "Вектор". Дилогия (СИ)

Боль неожиданно помогла собраться, курение чуток прояснило мысли. Почему меня закинули сюда и именно в этого реципиента? Почему не в Сталина или Берию? Тут интересный феномен. Он называется волевым порогом. У большинства людей на вершине власти или около нее воля как психологический феномен – более чем развита. Типа, вижу цель – не замечаю препятствий. Подавить волю такого реципиента и подсадить ему сознание донора теоретически возможно, а на практике, увы! Простой выход – донора выкинут за несколько секунд в никуда, худший вариант – с телом реципиента случится удар – инсульт или инфаркт, может быть еще какое-то расстройство психики и даже летальный исход. Если взять волю обычного человека за единицу, в такой объект подселить донора вполне науке по плечу. У военных по-разному, вот у генерала Жукова^[13] волевой порог о-го-го какой! Зашкаливает! За восьмерку по десятибалльной шкале. А вот у моего комбрига, видимо, с порогом все было на уровне обычного обывателя или, даже ниже. От половины единицы до полутора. Вполне наше аппаратуре по зубам. Из-за этого? Так? Собраться! Бля! Собраться!

Я курил и крыл матом – себя, согласившегося на эту авантюру, сволочей-ученых, которые меня подставили под расстрел, эту войну, которая нах… никому не нужна была… В общем, высказался (но в мыслях). А вот когда перекурил, тогда и возник главный вопрос: «Что делать»?

В голове стали крутиться мысли, две из них сумел выделить и собрать воедино.

Глава пятая

Где-то в горах Баварских Альп

(интерлюдия)

Этот домик в горах кто-то когда назвал замком. Это действительно был замок очень бедного рыцаря, поместье которого очень быстро пришло в упадок. С концом эпохи рыцарства дом переходил из рук в руки: им владели и австрийские аристократы, сбежавшие сюда от гнева монархов, и новые немецкие помещики, быстро жиреющие на выкупленных землях, и еврейские банкиры, которые старательно выдавали себя за коренных немцев, и прусские военные, чьи не самые большие доходы позволяли жить в не самых роскошных условиях. У домика была странная карма: мало кто владел им более десяти лет. Обычно через 3 года, пять лет максимум, он перепродавался. На границе двадцатого века обитателями замка стали военные в морской форме. И вот почти полвека этот дом хозяев своих не менял.

В зале с неизменным камином было тепло – в камине горели дрова, на небольшом столике стояла выпивка – без роскошества и варварского великолепия: бутылка французского конька, немецкого шнапса и красного греческого вина, все они были початыми, что не мешало наслаждаться их содержимым. В зале у камина расположились двое. Они оба были в штатском, но никого это смущать не должно было – они чаще носили форму военно-морского ведомства, чем гражданский «прикид». Оба господина пили коньяк, закусывая тоненькими ломтиками сыра, вот этой странной традиции русских закусывать коньяк лимоном оба не разделяли.

– Вилли^[14], всё-таки фюрер утвердил план?

– Фридрих, вы понимаете, что утвердил, это не определение, он торопит всех с этим планом, как будто боится куда-то опоздать. Наши стратеги осторожничают, но он сделал ставку на шустрого Левински, хотя мне его план кажется слишком уж смелым.

– Франция обречена?

– Да, фюреру не нравится долгое затишье. Теперь он готовит бурю.

– Если я не ошибаюсь, одной Франции для победы над Островом будет маловато.

– Фюрер решил поставить на Деница^[15].

– Это, не смотря на свою страсть к большим морским корабликам?

– Несомненно, решение было непростым. Но Дениц предложил стратегию, которая решает вопрос быстро и без таких гигантских затрат, какие обосновывает Редер.

– Ну тогда все идет прекрасно, зачем я понадобился тебе?

– Единственный шанс лаймов, по мнению моих экспертов, это втянуть в войну СССР.

– А что фюрер?

– Фюрер уверен, что стратегические интересы германской нации – в завоевании пространств и ресурсов России. Ему говорили, что война на два фронта – это безумие, но он слушать никого не хочет. Он уверен в своей стратегии и в своем видении войны. А Пакт фюрер считает необходимой страховкой. После обрушения Франции и обуздания Британии нашей целью станет Россия.

– Это обычное его упрямство или за этим стоит кто-то еще?

– Фриц, вы же стояли у истоков нашей организации, пусть не в самом начале, вы не настолько древний, хотя род ваш насчитывает семь столетий, если я не ошибаюсь.

– Если я доживу, в сорок третьем перевалит за восемь столетий, Вилли.

– Вот, Фриц, мне ли тебе объяснять, конечно, фюрера подталкивают. И не только люди Круппа^[16], которому как воздух нужны ресурсы России, сколько можно платить за это золотом и оборудованием, если есть возможность взять всё и даром! Фюрера привлекает бакинская нефть. Знаете сами, каково сейчас не иметь своей нефти.