Проект "Восхождение" (СИ)

  Первым бежал Тостер, за ним следовал Алексей, потом Катя, Профессор и замыкал колонну Саныч, прикрывая тыл. Спустя десять минут выматывающего бега с препятствиями, сталкер дал команду перейти на шаг - погони не было, а Альбертович уже дышал и хрипел как загнанная лошадь. К беготне по выжженному радиацией миру закатившееся светило науки не было приспособлено абсолютно. Попутно выяснилось, что они отклонились от первоначального своего маршрута километра на четыре в сторону, а с тем учетом, что придется делать крюк, чтобы вновь не нарваться на людоедов, конечная цель становилась еще дальше. Тем временем солнце клонилось к закату. Его багрово-красные лучи придавали зловещий окрас разрушенному городу, каплями крови сверкая на немногочисленных уцелевших осколках стекол, жуткими мазками ложась на изувеченные взрывной волной дома. Катя нервно передернула плечами - от этой картины становилось не о себе. Не то чтобы очень страшно, но... Тоскливо? Больно? Одно слово было наиболее подходящим и неотвратимым, как сама судьба, - мертвый. Город был мертвым, несмотря на зародившуюся в нем новую жизнь. Это была всего лишь иллюзия жизни, ее жалкое подобие. На самом деле город, да и весь мир, давным-давно погибли. Катя вспомнила, с каким трепетом и благоговением ее тетя рассказывала о прежней жизни - о театрах, в которых ставили умопомрачительные спектакли; о фонтанах, искрящихся бьющими вверх струями кристально чистой воды; о парках, в которых всегда было очень много народа, а деревья тихо перешептывались между собой, шелестя кронами. Тетя в такие моменты зажмуривалась, будто вновь возвращаясь в тот живой, цветущий Минск, а из краешка глаза медленно стекала слезинка. Сейчас вид города тоже вызывал слезы и подкатывающий к горлу противный комок, но это было другое - жалость, страх, порой даже ненависть. В глубине души Катя очень надеялась на то, что у них все получится - добраться до таинственной лаборатории; надеялась, что при должном оборудовании Профессор сможет доработать вирус, так сильно изменивший ее маму. И если у мамы останутся сверхспособности, а внешний вид вновь станет нормальным, будет ли это значить то, что у человечества появится шанс начать все с чистого листа? Хотелось бы верить, что этот страшный урок длинною в двадцать лет, пошел людям на пользу.

  Свернув за угол, отряд был вынужден остановиться. Им навстречу двигалась высокая фигура в широком балахоне с капюшоном. Оружия у незнакомца или незнакомки видно не было, но под таким одеянием можно хоть пулемет спрятать - заметишь уже только тогда, когда его пустят в дело. Фигура двигалась неспешно, не проявляя каких-либо признаков враждебности. Присмотревшись, Алексей едва не присвистнул от удивления - гость шел босиком! Это в зараженном городе! Где порой-то и в нормальной обуви особо не поскачешь. И почему-то казалось, что раз незнакомец передвигался босым, то противогаза он точно не носил. В таком случае возникал один резонный вопрос: человек ли сейчас приближается к ним и если нет, то кто это? Сталкер с Тостером одновременно вскинули автоматы, взяли фигуру на прицел. Еще десяток метров и придется стрелять. Но нет, таинственный незнакомец словно почувствовал, что нельзя переходить незримую грань, остановился на почтительном расстоянии, вскинул вверх руку, ладонью вперед. Никаких перчаток, никакой защиты. Создавалось впечатление, что сморщенную сухую кожу просто туго натянули на кости, настолько худой казалась ладонь. Скелет, обтянутый кожей да и только.

  - Приветствую вас, братья! - голос сильный, глубокий, но не дающий возможности понять, сколько лет его обладателю.

  - И тебе не хворать, - легонько кивнул Леша. - Капюшон-то откинул бы. Вдруг ты и не человек вовсе, а зверушка какая.

  - Как знать, братья, кто есть человек, а кто всего лишь обличие, морок, - задумчиво протянул незнакомец и медленным движением, чтобы не спровоцировать стрельбу, убрал с лица капюшон.

  - Вот насчет обличия - это он в самую точку, - кашлянул Саныч.

  Даже увидев лицо человека, определить его возраст не представлялось возможным. Ему с одинаковым успехом могло быть лет тридцать, а могло оказаться и все шестьдесят. Редкие волосы торчали на голове жалкими кустиками; глубоко посаженные глаза казались бесцветными и какими-то мутными; действительно похож на скелет - покрытая морщинами кожа плотно обтягивала череп. Как это явление умудрялось передвигаться по городу без противогаза оставалось загадкой.

  - Ты кто такой и откуда тут взялся? - дернул стволом Тостер в сторону гостя.

  - Я есть служитель Церкви Сияющего Вождя, - с почтением в голосе ответил незнакомец. - А нарекли меня именем при посвящении Ждан.

  - В жбан бы дать этому Ждану, - под нос проворчал Тостер. - Не нравится мне этот крендель.

  - А я вообще думал, что все эти сектанты выродились навсегда еще двадцать лет назад, - признался Саныч. - Ан нет, ходють вон как ни в чем не бывало. Уважаемый, имущества нету, денег тоже, автомобиль горгульи поперли, так что жертвовать на церковь ничего не будем. Нечего с нас, сирот казанских, взять.