Проективный словарь гуманитарных наук

В этой теме совиновности и «соборной» ответственности всех за всех обрисована иная нравственная перспектива, чем привычная линейная, исходящая из фиксированной точки зрения индивида и предполагающая точку схождения на линии горизонта: предметы уменьшаются пропорционально по мере удаления от переднего плана. Другую перспективу – обратную – мы наблюдаем на иконах, фресках и мозаиках. Долгое время она считалась ложной, наивной, обусловленной неумелостью ранних мастеров. Но уже в XX веке П. А. Флоренский, Б. В. Раушенбах и другие исследователи установили равноценность, если не сверхценность такой «искажающей» перспективы, которая предполагает для зрителя возможность выйти за предел своей индивидуальной точки зрения. Предметы расширяются по мере их удаления от зрителя, который выступает не как субъект восприятия, а скорее как адресат визуальных «посланий». При этом перспектива расслаивается на множество горизонтов, охватывающих предметы со всех сторон, а не только с одной, обращенной к зрителю. «Таково свойство того духовного пространства: чем дальше в нем нечто, тем больше, и чем ближе, – тем меньше. <…> В восприятии зрительный образ не созерцается с одной точки зрения, но по существу зрения есть образ многоцентренной перспективы» [212].

Эта «многоцентренная», соборная перспектива выступает как обратная только по отношению к прямой, индивидуальной. Быть виноватым за все и перед всеми – это как на иконе видеть каждый предмет с разных сторон и находить в самом себе точку схода всех линий, исходящих от самых дальних и наибольших реальностей: добра и зла, Бога и Его противника. Зосима мыслит о нравственных предметах в той же обратной перспективе, в какой они представлены на иконах.

Обратная перспектива не отменяет прямую, а обогащает ее. Личность начинает иначе оценивать и свои «малые» грехи, постигая в них зачатки тех больших грехов, разрастание которых создает тиранов, убийц, насильников. Совиновность – не просто нравственная рефлексия, это деятельное чувство, которое побуждает некоторых обладающих больной совестью брать на себя вину человечества, или своего класса, или своей нации, или своих предков. Это чувство побуждает людей из благополучных семейств бросать свои уютные гнезда, свой круг богатых и сильных и отправляться на помощь бедным, больным, необразованным, незащищенным. Признание за собой всеобщей вины не приводит к унынию и отчаянию, а, напротив, просветляет и «увеселяет». У Достоевского Маркел, старший брат Зосимы и первый проповедник «совиновности», радуется, признавая свою вину перед всеми. «Мне ведь самому хочется пред ними виноватым быть… Пусть я грешен пред всеми, да зато и меня все простят, вот и рай. Разве я теперь не в раю?» Это слезная радость принятия и одновременно отпущения всех вин, радость всеобщего раскаяния, ведущая к новой, «райской» жизни.

*Противозовие, Стереоэтика, Эдемизм

Почему каждый перед всеми виноват: Этика в обратной перспективе // Звезда. 2014. № 4. С. 191–199.

ПРОТИВОЗ О ВИЕ

ПРОТИВОЗОВИЕ (contravocation). Этическая категория, указывающая на два зова в человеческой душе, на неустранимую двойственность нравственных побуждений и самих добродетелей («мужество – благоразумие», «щедрость – бережливость», «самоотдача – самосохранение» и т. п.). Если противоречие – это категория логическая: две речи, два довода, которые стоят друг против друга, то противозовие – категория моральная, поскольку предполагает два зова, два разных побуждения, стремления, порыва.

Один есть зов-призвание, а другой – зов-отзывчивость. Есть долг перед собой – долг воплощения и приумножения тех даров, которые тебе даны от рождения. Есть долг перед другими: близкими, современниками, потомками, братьями по человечеству – долг сострадания и взаимопомощи. Нам поручены ближние – и вручен наш собственный дар, который мы должны воплотить.

Таковы две этически требовательные реальности, в которых мы застаем себя. Самореализация и самоотдача. Отдаваясь одному долгу, легко пренебречь другим. Это противозовие и составляет ту маету души, ее «маятниковое» раскачивание, которое называется муками совести. Есть и такие редкие люди, у которых призвание и отзывчивость составляют одно, люди с этическим призванием и профессиональной отзывчивостью, такие как Альберт Швейцер, Януш Корчак, доктор Федор Петрович Гааз (1780–1853). Но для большинства людей призвание и отзывчивость – это два совсем разных, мучительно не совпадающих зова [213].