Профессия – киллер

Я два раза качнул газ и крутанул стартер. Машина дернулась вперед и моментально заглохла. Тьфу, урод! Потискал рычаг коробки. Оказывается, включена передача. Вспомнил вдруг Славика — три месяца назад в такой же ситуации. Однако… Выключив передачу, я завел двигатель и очень скоро уже вовсю жарил по магистрали в сторону Дачного поселка, от всей души надеясь, что сегодня где-то в этом промежутке трассы не выставили дополнительный пост ГАИ.

Смеркалось, но до темноты было еще далеко. Посмотрев на часы, я с досадой обнаружил, что сейчас всего 17.45. очень и очень плохо — я уже почти на месте, а пережидать, пока стемнеет, — сердце не выдержит…

Добравшись до четвертого участка, я засунул пистолет за пояс штанов, уложил второй магазин в карман ветровки и, бросив машину возле дороги, отправился искать улицу Садовую.

Поплутав минут двадцать меж бесчисленных дворов, разбросанных по огромной площади, я наконец обнаружил на одной калитке табличку «Садовая, 20». Значит, хата гоблинов должна быть где-то за поворотом, в узкой кривой улочке.

Выбрав двор, в котором не взрыкивали собаки, я притаился возле него, собираясь обождать с полчаса — пока не наступит полноценная темнота. Однако, потоптавшись минут десять, я понял, что ждать более не в силах. Отчаянно металась в голове мысль, что Милка где-то рядом, у гоблинов в руках. Да ладно, хрен с ними, с сумерками — как-нибудь и так обойдется.

Напоровшись на калитку с табличкой «Садовая, 45», я резко затормозил. Сердце бешено работало, колотясь о ребра. С огромным трудом удалось подавить желание немедленно ворваться в дом и с ходу всех изрешетить. Злоба переполняла меня. Я еле сдержался, чтобы не заорать дурным голосом и не начать стрелять по окнам.

Нет, так не пойдет. В таком состоянии я потенциальный труп и ничем Милке помочь не смогу. Заставил себя присесть возле забора и, глядя через щель во двор, собрал всю свою волю в кулак. Мне была необходима релаксация, чтобы ввести себя потом очень быстро в состояние боевого транса.

Ну, давай, ты же можешь! Отвлекись от всего на несколько мгновений. Ты можешь, можешь…

Итак: раз, два, три… Через дорогу напротив калитки глухой дощатый забор горбылем — улочка здесь делает очередной изгиб. Черт, не отвлекайся, обстановка воспринимается сама по себе, не надо тратить волевых усилий…

Четыре, пять, шесть, семь. Дом № 45 тоже обнесен забором высотой в полтора метра. Забор почти глухой, если не считать щелей, — это неплохо.

Восемь, девять, десять, одиннадцать… В щель видно, что дом довольно большой, из кирпича, он стоит в глубине двора, метрах в пятнадцати от калитки… Во всех окнах горит свет, слышна музыка — тащатся гоблины, не боятся. Зря, уроды, зря вы так…

Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… дыхание становится глубоким, энергия равномерно расходится по широкому кругу… Возле дома ближе к забору стоит «шестерка». Хорошо, все сходится…

Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать… Сосредоточиваю основную энергетическую силу в точке дань-тянь, затем перегоняю прану по малому кругу… Показалось, что из дома раздался женский крик, — сердце кровью облилось, чуть не бросился сломя голову. Мрази!..

Двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три… Держись, любовь моя! Очень скоро эти гоблины начнут умирать — и совсем не естественной смертью. Буквально через пару десятков секунд. Дай доведу себя до кондиции…

Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь… Откуда-то из глубины показалась псина и глухо зарычала, пошла к калитке, волоча тяжелую цепь. А вот это плохо. Откуда псина? Значит, кто-то из гоблинов хозяин: собака быстро к чужим людям не привыкает…

Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать, тридцать один… Лишние эмоции утекают прочь. Голова наполняется холодом. Этот холод стабилизирует реакции, вытесняет горячий фон отчаяния. Я достал пистолет, взвел его и прицелился псине в голову: извини, ты, конечно, не виновата. Но мне надо туда пройти…

Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять…Женский крик повторился — пронзительный и отчаянный. Держись, малыш, я почти готов. Сейчас иду…

Тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь… Энергия обволакивает тело плотным коконом. Она защищает меня от всего плохого, дает силы для самой непосильной работы, я — оружие уничтожения… Вдруг псину отшвырнуло вбок. Всхрапнув, она дернулась несколько раз и затихла. О! Прикрытие, значит, где-то на крыше соседнего дома, слева.

Тридцать девять, сорок. Ну все, гоблины, я пошел…

Выбив плечом калитку, я рванул к левому окну на торце дома, набирая ускорение и, не добежав полтора метра, изо всех сил прыгнул, группируясь в сальто.

Ломая напруженной спиной и задом оконный переплет, я ввалился внутрь под звон разбитого стекла, опустился на пол — почти что в полуприсед и, обнаружив в комнате двух раздетых по пояс гоблинов, которые играли за столом в карты, мгновенно убил их, всадив каждому в голову по пуле. Они даже «мама» сказать не успели.

Я тут же бросился в прихожую и на секунду застыл, решая, в какую комнату ломиться.