Профессия – киллер

Помню, спустя неделю после того, как он отверг мое предложение относительно повышения квалификации его парней, я забылся и позволил себе за обедом заметить, что надо бы повнимательнее следить за посетителями, а то, чего доброго, могут где-нибудь «жучок» прилепить. И в кабинете Дона неплохо было бы заменить гладкие стекла шероховатыми — чтобы исключить возможность сканирования извне…

Я сказал это не для рисовки или проявления своей компетенции. Просто много слышал о промышленном шпионаже и кое-что читал, а обстановка в нашем головном офисе была, как мне казалось тогда, преступно беспечная. Беззаботность какая-то сквозила во всем, что касалось безопасности, охранники и телохранители ягодицы отращивали, а начальник с заместителем, на мой взгляд, вообще умирали от безделья…

Славик тогда аж поперхнулся и перестал есть. И долго смотрел на меня как на законченного негодяя. Дон только усмехнулся неопределенно — как обычно. А после обеда Славик спросил у Дона разрешения и притащил меня в смежную с кабинетом шефа маленькую угловую комнату, имеющую одно окно на фасаде здания.

Там я стоял минут десять с открытым ртом и рассматривал аппаратуру, загромождавшую два стеллажа от пола до потолка, а Славик читал мне краткую лекцию о назначении того или иного прибора и об их общем совершенстве. Мораль лекции была такова: враг не пройдет, то бишь не прослушает, и не оставит в офисе, чтобы не заметили, даже иголку, а ты, молокосос, опять облажался…

В очередной раз совершив путешествие в сортир и перекинувшись с теми, кто попался на пути, парой фраз, я обнаружил, что у некоторых окон сидят телохранители. Сегодня они все находились в офисе, одного даже отозвали из отпуска.

В 20.00, не дождавшись шефа, мы со Славиком отправились ужинать в бар, где наскоро покидали в желудки остатки обеда: кухня почему-то не работала.

Поднимаясь наверх, я обратил внимание на то, что вместо пожилого сторожа, который обычно торчал в вестибюле, там теперь находились трое телохранителей и замнач службы безопасности.

Коротко ответив на вопрос Славика об обстановке, Серега занял кресло у зарешеченного окна возле давно запертой входной двери, из которого прекрасно просматривались подступы к особняку.

Еще рано утром, пока мы с Доном не отправились в офис, к его дому прибыли человек двадцать сотрудников периферийных отделений фирмы. Ранее я с ними встречался в процессе работы и примерно знал, что каждый из них отвечает за какой-нибудь участок с несколько сомнительной правовой основой.

На мой дурацкий вопрос о целях прибытия взвода деловаров, каждый из которых, судя по всему, прибыл не с пустыми руками, Дон невозмутимо сообщил, что собирается проводить семинар по менеджменту.

Половина из прибывших осталась в доме, остальные находились сейчас в офисе, рассредоточившись по всему зданию, точнее, разбрелись по кабинетам и точили лясы с местными сотрудниками.

Итак, фирма была переведена на осадное положение и из того, с какой легкостью и спокойствием все это организовывалось, я сделал вывод, что Славик не зря ест черную икру и что аналогичная ситуация здесь уже имела место. Может быть, даже не один раз.

Когда мы поднялись наверх, Славик отправился прошвырнуться по кабинетам, а меня через открытую дверь отследил Дон. Сказал, что если я желаю, то могу некоторое время посидеть у него.

По форме это звучало как предложение или просьба. Но я счел нужным воспринять его слова в виде распоряжения.

Затворив за мной дверь, Дон уселся за компьютер и продолжил дело, которым занимался до того, как заметил меня, — принялся гонять по дисплею какие-то символы и цифры.

Я уселся на широченный подоконник и, поглядывая через окно на пустынную улицу с загустевшим на глазах вечерним полумраком, пытался представить, что здесь может произойти в случае нападения.

В очередной раз прокачав ситуацию, я глянул на молчаливого шефа, который, сосредоточенно нахмурившись, продолжал издеваться над клавиатурой, и почувствовал себя по меньшей мере неудобно. До того вдруг мне не понравилась вся эта каша, которую сам же я заварил. Мне стало одиноко и тоскливо. Скорее всего закат оказал свое гнетущее воздействие: я всегда при заходе солнца ощущаю беспокойство и упадок духа.

Потом я посмотрел на часы и, чтобы не молчать, ляпнул:

— Что-то сегодня завсегдатаи нашего катранчика запаздывают…

Сказал и осекся. Дон перестал жать на клавиши, развернулся ко мне и посмотрел как на последнего ублюдка. И нехорошо цыкнул зубом. А потом покачал головой, сурово покачал, и спросил:

— Придуряешься?

— Ну почему «придуряешься»? — возразил я, хотя уже понял, что сморозил глупость. — Разборка нас только касается. А другие чего? — И умолк. Стыдно стало. Ведь все из-за меня завертелось.

— Это касается всех, — заговорил Дон, поколебавшись между желанием, обругав, выставить меня вон и нежеланием сидеть в одиночестве и ожидать черт знает чего. — Сейчас все улаживают свои проблемы — не до отдыха… — Он умолк и, крутанувшись на кресле, опять занялся компьютером.