Профессия – киллер

– В том, что нет никакого Совета. Все мы друг друга кормим, и потому друг от друга зависим. Вот и вынуждены время от времени общаться – взаимодействовать, так сказать. Жизнь заставляет. Иначе был бы беспредел – постоянные конфликты, разборки, резкий спад производства, нестабильность в регионе, активизация правоохранительных органов. Такое положение было десять лет назад. Ты представить себе не можешь, какой это кошмар.

– А теперь что, порядок?

– Да, поддерживается относительный порядок, который всем необходим.

– Значит, если я правильно понял, нет Корпорации как таковой.

– Верно, но существуют определенные законы, которые не принято нарушать. Опять же не из-за какого-то диктата, а в силу жизненной необходимости. Если нарушил – ответь. Может быть, ты имеешь на это право – при определенном стечении обстоятельств…

Дон опять умолк и, на некоторое время оставив тему, вполне будничным тоном попросил:

– Достань из шкафа шоколадку. И коньяк дай.

Я соскользнул с подоконника, принес ему бутылку, а потом шоколад. Он зашуршал фольгой, отпил из бутылки и минут пять жевал шоколад, отламывая квадратик за квадратиком. Было ясно, что он опять о чем-то думает.

Наконец шеф снова заговорил:

– Вчера вечером мы собирались. Те, кто имеет вес в нашем городе. Ареопаг, так сказать. Потолковали. Берковича на себя, естественно, никто не взял. Некоторые вообще считают, что это несчастный случай. На всякий случай решили, что каждый в своем кругу разбирается до утра сегодняшнего дня. Может, что-нибудь всплывет.

– А что сегодня?

– Сегодня утром опять собрались и обсудили ситуацию. Смерть Берковича выгодна не только мне. Однако именно меня это не то что выручает, а буквально спасает в настоящее время. Те, кто из-за кончины банкира потерпел убыток, предъявили счет. Так вот, я заявил, что отвечаю за своих людей, хоть у меня их и много. – Дон опять отхлебнул из бутылки, набил рот шоколадкой и, поработав челюстями, продолжил: – Это значит, что я после вчерашней встречи до сегодняшнего утра ни разу не присел и все перевернул вверх дном – проверял. А остальные не ответили. Тем самым они дали потерпевшим санкцию: разбирайтесь, как сочтете нужным. А поскольку потерпевшие – это в основном боевики, в настоящий момент в различных офисах, учреждениях, квартирах крепкие и сноровистые ребята проводят расследование. Со всеми вытекающими… – Дон поморщился, и я подумал, что у него, должно быть, с подобными расследованиями связаны далеко не лучшие воспоминания. – В общем, если чего и найдут, руководитель будет в стороне. Разумеется, если не найдется прямых доказательств его причастности. И кстати, «братва» дала хороший куш правоохранительным органам, чтобы обстоятельства смерти были расследованы со всей возможной скрупулезностью. Вот так, мой юный френд.

– Выходит, что они поверили тебе на слово? – спросил я. – Без всяких гарантий?

– Как же! Поверили! – Дон усмехнулся. – Поверила коза волку. Я же сказал: существуют законы, которые не принято нарушать. Я ответил за всех своих. Если окажется, что был не прав, то скоро найдут мой труп. И трупы тех, кто мне верен. А фирму приберут к рукам другие – все останется практически без изменений, потому что я не Беркович. Пока… потому я и держу вас всех в куче. Мало ли…

– Ты сказал про куш. Как это?

– Да очень просто. Отвалили денег на расследование. И за голову убийцы Берковича определили награду. То есть если кто-нибудь сумеет аргументированно доказать, что банкир умер насильственной смертью и повинен в этом такой-то, этот кто-нибудь получит ее.

– И какая сумма, если не секрет? – спросил я, криво ухмыляясь. – Или вы, сударь, желаете держать меня в неведении?

– А ты как полагаешь? Сколько можно отвалить за такого рода информацию? – В глазах Дона впервые за все время нашего разговора прыгнули озорные чертики.

– Ну сколько?.. – Я немного замялся. – Учитывая, как ты говорил, большие убытки потерпевших… лимонов пятьдесят. Ну, может, сто пятьдесят…

– Наших? – уточнил Дон.

– Ну не в баксах же! – Я хмыкнул и смутился: чего-то стало тревожно.

– Ага, понял. – Дон насмешливо покачал головой и выставил обличающий перст в мою сторону.

Меня всегда коробила эта привычка – тыкать пальцем. Обычно в таких случаях я начинаю кивать ему, потому что он тыкал исключительно в мою сторону. На других эта привычка почему-то не распространялась. В данный момент, впрочем, я не придал жесту никакого значения. Уж очень интересный ответ.

– Слабенько ты себя ценишь, мой френд, – с сожалением констатировал Дон: вот, дескать, олух!

– Ну так сколько?

– Двести тысяч. Баксов.

– Чего?! Баксов?!

– Ага. И плюс железные гарантии неприкосновенности для того, кто предоставит обличающие материалы. Золотая твоя голова! – Дон вдруг весело рассмеялся. – Ты чего смолк, а? И не подозревал, что такой дорогой?

Он встал со стула, подошел к двери, распахнул ее и крикнул вниз кому-то, чтобы спустились в бар и попросили подогреть чего-нибудь пожевать. Видимо, проголодался в ходе беседы, сопровождавшейся приемом на пустой желудок шоколада с коньяком. Может, как раз коньяк и пробудил аппетит.