Профессия – первая леди

Мы, лауреаты самой престижной премии в мире, находились в старинном зале – сидели в креслах, установленных на сцене. Шведский король, облаченный во фрак с муаровой лентой и массой драгоценных орденов, пожимал как раз руку то ли физику, то ли химику, вверяя оному диплом лауреата.

Нобелевская премия по литературе! Я всегда знала, что рано или поздно получу ее. И вот я в Стокгольме…

Нет, отчего же платье-то так давит? Мне не хватало воздуха, как будто камень лежал у меня на груди. Я повторила слова моего учителя по плаванию, который пытался объяснить мне, как держаться на воде: «Фима, самое главное – мыслить рационально и не паниковать! А остальное придет само собой!»

Если учесть, что плавать я так и не научилась, то сомнительные наставления моего тренера я вспомнила некстати. И все же я не имею права опозориться во время этой церемонии. Вряд ли при всем моем невероятном таланте мне суждено снова получить Нобелевскую премию! Это исследователей кварков или ДНК иногда награждают несколькими подобными дипломами в течение их жизни. Мы, литераторы, можем претендовать только на один-единственный!

Мое имя прозвучало совершенно неожиданно. Я в растерянности оглянулась и попыталась подняться с кресла. Ноги были как ватные, неимоверная сила удерживала меня. Что ж это такое, черт побери!

Наконец я оторвалась от синего бархата. Сделала несколько шагов и оказалась рядом с седым и статным Карлом Шестнадцатым Густавом. В руках его величество держал диплом с моим именем, выведенным крупными буквами.

Король посмотрел на меня, затем вдруг громко мяукнул. Я оторопела. Его величество склонился и впился мне в плечо. Я чувствовала, что не могу вздохнуть, пот градом струился по моей спине.

Платье! Да нету на мне никакого платья! Я с ужасом заметила, что облачена в римскую тогу – или это банная простыня? Но куда же делось мое вечернее платье?

Глава династии Бернадоттов тем временем вонзил в меня свои когти (откуда у короля когти, боже ж мой!). Я не могла дышать. Свет слепил мне глаза, я попыталась закричать. Во рту словно каша была.

– Муррррр, – дыхнул мне теплом в ухо шведский король. Золотая медаль с профилем динамитчика Альфреда Нобеля со звоном упала на пол. Я потянулась за ней, понимая, что мне не суждено получить самую престижную премию в мире. Слезы брызнули из глаз. А король продолжал запускать в меня когти.

Внезапно раздался звонок – и декорации, как в театре, стали стремительно меняться. Король исчез, но кто-то продолжал упорно кусать и колоть меня иголками. Исчезли и диплом, и медаль, и старинный зал, я судорожно всхлипнула…

…И приоткрыла глаза. Я находилась в своей кровати, в своей спальне, в своем доме! Не было никакого награждения нобелевских лауреатов. Все это мне приснилось! Дурной сон! Да какой!

Телефон разрывался. Уголок подушки был мокрый – похоже, я пыталась жевать его! А на груди у меня распластался Васисуалий Лоханкин, который утробно урчал, запуская в меня когти и покусывая. Сцена напоминала знаменитую картину швейцарского художника Фюссли «Ночной кошмар»: девица в обморочном сне на кровати, а на груди у несчастной то ли тролль, то ли домовой: тяжелый, лохматый и злобный…

Вот, оказывается, кто стал причиной моего сладостного сновидения! Еще бы, когда на тебя взгромоздится кошачья туша весом в десять килограммов, то и не такое узришь! Васисуалий Лоханкин (он же по совместительству Василиск) обладал ужасной привычкой залазить на спящего, топтаться у него на груди, пускать коготки и нежно кусать.

Я с трудом оттолкнула Васисуалия, тому это явно не понравилось. В серой мгле августовской ночи сверкнули его изумрудные глаза, котище зашипел.

– Васисуалий, Василиск! – прикрикнула я на него.

Когда шесть лет назад я нашла его на улице, он был крошечным, облезлым, тощим котенком с головой, покрытой коростой лишаев, и крючковатым крысиным хвостом. Теперь же он превратился в роскошного дымчато-черного монстра, который питается только мясом с рынка, свежей сметаной и сливками, его тошнит от кошачьих консервов, он приносит мне в кровать полудохлых мышей и крыс и топчется на моей груди, провоцируя кошмарные сновидения!

Вы только подумайте – Нобелевская премия была почти у меня в руках! Какая, к лешему, Нобелевская премия по литературе в августе! В прошлом году ее получила странная австрийская писательница, любительница садомазохистских сцен и шизоидных героев. Ей – дали! Мне – нет!

Васисуалий, едва я спихнула его с груди, попытался снова занять свое законное, как он считал, место. Пришлось вести с котом неравную борьбу, которая завершилась полным моим поражением. Василиск взгромоздился мне на живот, я же тянулась к тумбочке, на которой разрывался неугомонный телефон.

Как только я прикоснулась к трубке, аппарат замолк. Светло-красные цифры электронных часов показывали 3:27. И кому это приспичило звонить полчетвертого ночи?

Телефон снова ожил, я сорвала трубку и злобно гаркнула:

– Ну что стряслось?

– Мама, это я! – услышала я голос своего единственного сына.