Профессия - смертник

"Обожруся и помру молодым", - вздохнул Степан, с обреченным видом взял в руку лежавший рядом прибор, похожий на вилку, и принялся за пельмени: внутри они оказались тоже белыми, но вкус имели мясной. Поглощая их с истинным наслаждением, он краем глаза следил, как удаляется

летательный аппарат, исчерпавший как минимум годовой боезапас на щедрый фейрверк по случаю Степанова прибытия.

Расправившись с угощением, Ладынин не спешил выйти из-за стола: пока симптомов отравления не наблюдалось, а там, кто его знает - вдруг да прихватит в самый неподходящий момент? В ожидании колик или других неприятных сигналов из глубин организма он принялся изучать панель на подлокотнике: вызвал себе еще несколько блюд, отведал то, другое, научился убирать неугодные заодно с грязной посудой, потом добрался до напитков и устроил неторопливую дегустацию, наблюдая за дальнейшей программой, начатой для него тем временем здешними гостеприимными хозяйками.

Женщины, надо отдать им должное, старались на славу, дорогому гостю было на что посмотреть: вокруг разворачивалась поистине апокалиптическая картина безнадежной борьбы женской ненависти - с чем?.. Со стороны складывалось впечатление, что с жестоким роком, благоволящим дипкурьеру. Взрывались, не долетев до цели, запущенные в него из долины ракеты, горели и падали новые истребители, там и сям образовывались пространственные двери - из одних пытались стрелять, из других что-то сыпать, людские фигурки шагали в пропасть... Каналы возникали с явными погрешностями в расчетах и гасли, иногда мерцая припадочно, иногда окрашиваясь изнутри зловеще-бордовым. Через какое-то время землю внизу заволокло черным дымом, поднимавшимся сразу в нескольких местах.

В эпицентре этого безумия, как в глазе урагана, сидел Степан Ладынин мрачный и неуязвимый, словно адский дух, призванный, между прочим, "восстановить мир и порядок во имя процветания..." и так далее. Он нес возмездие в самый момент совершения греха, не отходя, как говорится, от кассы: замахнулись по правой щеке - трах! Получайте перелом руки и сто раз подумайте, прежде чем бить по левой. А уж если задумали убить - не обессудьте: кто на нас с мечом... Хорошо, если только меч сломается, не снеся при этом дурную голову. Таким образом постепенно, шаг за шагом в агрессорах вырабатывается смирение куда тебе христианскому! То ведь на любви зиждется, с коей во все времена был и сейчас наблюдается страшнейший дифицит, а это - на страхе. Ему-то уж точно все возрасты покорны, и его порывы, выходит, благотворны - потому что не заставляют лезть на крест, а дают шанс выжить. Степан с некоторых пор отказался от борьбы за выживание: "И хотел бы, кажется, взойти на крест, вместо этого становишься мессией страха. А ведь к тому идет - все предпосылки налицо, можно уже новое евангелие писать - от Степана Ладынина, антихриста. Чем Экселенц, вполне возможно, в скором времени и займется - в виде какого-нибудь свода законов и общегалактических постановлений, типа: "Не убий - раньше сам умрешь, не укради - руки отсохнут, не прелюбодействуй - прелюбодейка отвалится. Все - волей и при незримом содействии всемогущего Степана Ладынина, известного в миру как Просто Степан". А вот хреном тебя репчатым по лысой башке! Хотел амазонок к рукам прибрать - так я тебе устрою день независимости для угнетенных женщин всех рас! Вот только дождусь окончания военных действий - и устрою!"

Сейчас ничего другого не оставалось, кроме как ждать, когда ненависть иссякнет и дамы наберутся достаточно ума, чтобы осознать свое перед ним бессилие. Но амазонки оказались чертовски упрямы: раз за разом они продолжали остервенело биться с его охранной системой - си-речь с невезением, поломками, промашками, сбоями... "Зверю", словно на испытательном полигоне, предоставился отменный случай доказать свою стопроцентную надежность, тем временем Степан начал тревожиться: обещанные Экселенцем сутки по местному времени на поверку оказались слишком коротки: здешнее солнце катилось по небу чуть не вдвое быстрее земного - прямо-таки со спринтерской скоростью.