Профессия – смертник

«Не бойся, я с тобой!» – сказал как-то Степану инструктор по прыжкам с парашютом, перед тем как выкинуть его пинком в бездну. Примерно такое же «чувство локтя» он испытал и здесь, когда его глаза остановились на фигуре, разместившейся в центре – это, похоже, был человек! По всем приметам он не имел щупалец, а всего остального у него было по паре и расположено симметрично, в надлежащих, по стандарту HOMO SAPIENS, местах. Мужчина был немолод, имел продолговатый, абсолютно лысый череп и чрезвычайно острый взгляд, казавшийся магнетическим на бледном до синевы лице. Он походил на злого гения – короля уродов, им же самим и созданных на базе жареных сенсаций: например, ближайшими к нему справа соседями были два зеленых человечка с огромными глазами, лишенными белков – те самые, что беспрестанно нас, землян, донимают.

«Пожаловаться на них, что ли?» – подумал слегка уже оправившийся Степан, но пока решил с этим повременить, поскольку не знал еще толком, к кому обращаться с подобной жалобой, где он вообще оказался, что за сборная солянка тут собралась и зачем он им, собственно говоря, понадобился. Следовало для начала послушать, что они ему скажут. И первая реплика не заставила себя ждать: произнесенная очень низким голосом, она донеслась, как ни странно, со стороны паука:

– Вот, значит, он какой – этот ваш Степан Ладынин.

– Да, я такой! – не сдержавшись, выдал Степан в пику разочарованию, сквозившему в интонациях насекомого.

Тут заговорил человек – не только по расположению в центре общества, но и по властной манере его можно было, пожалуй, условно назвать здешним председателем:

– Прошу уважаемую представительницу сатаяле и остальных присутствующих не забывать, что для землянина задействована индивидуальная переводящая система, и он понимает каждое сказанное нами слово. Поэтому призываю вас воздержаться от эмоций.

«Представительницей сатаяле» он назвал, очевидно, паука – точнее, как ясно следовало из обращения, паучиху. Стало быть, первое замечание о госте было высказано в этой компании дамой, что могло бы ему польстить при других обстоятельствах, разумеется, и из уст нормальной человеческой дамы, будь она хоть маринованной кабинетной грымзой, хоть старушкой восьмидесяти лет. Кстати, что касается «переводящей системы», Степан и впрямь обратил внимание, что достигающая его ушей русская речь на самом деле перекрывает абракадабру, льющуюся изо рта говорящего, как бывает при синхронном переводе:

– Итак, Степан Ладынин, должен сообщить вам, что Галактический Совет рассмотрел ваше дело.

«Значит, эта пестрая камарилья – Галактический Совет, – отметил про себя Степан, не испытавший при этом известии внутреннего потрясения, без тени благоговения и даже, увы, без особого уважения: он начал привыкать к вкраплению в свою постную (в недавнем прошлом) жизнь довольно занимательных космических сюжетов. – И они тут на меня, оказывается, успели дело завести!» – мысленно усмехнулся он, продолжая слушать уже с некоторым любопытством.

– Мы вынуждены признать, – вещал далее председатель, – что по отношению к вам была допущена непростительная ошибка, в результате чего наша Служба Спасения причинила вам некоторое беспокойство.

«Так, мелочи, сущая ерунда! – комментировал мысленно Степан. – Всего-то лифт испортили и аннигилировали небольшую виллу вместе с ее обитателями. Но в вас-то ведь не попали!»

– Я заверяю вас, что виновные будут строго наказаны…

– Насколько я понимаю, не было никакой ошибки, – сказал Степан, догадавшись, кому именно за все свои старания и муки суждено стать тут козлом отпущения. Грабе, конечно, от души хотел его угробить, но ведь идя навстречу его же просьбе, рискуя при этом собственной жизнью! Не каждый друг способен на такое, такого испугался бы даже заклятый враг, а Грабе не был ни тем и ни другим – просто жалким рабом инструкции. – Инструкция предписывала меня убить, – сказал Степан, – и для этого, могу вас заверить, было сделано все возможное.

– Любая, даже самая строгая инструкция, – раздался тонкий, певучий голос мохнатого ушастика (переводчик в точности воспроизвел тональность и даже подпустил академическую нотку), – подразумевает крайние случаи, когда исключение не просто желательно, но необходимо. И любой спасатель, имеющий на плечах голову, а не пачун хрямсы, обязан различать подобную ситуацию!

– Но Грабе, э-э… Я хотел сказать Грабстрихт Семьдесят Пятый, он как раз и сделал такое исключение – в нарушение инструкции вернул меня на Землю. Но потом, насколько я понял, столкнулся с недоверием своего начальства и вынужден был исполнять приказ. – Было очевидно, что из Грабса сделали стрелочника, и поскольку свидетелей произошедшего в модуле не осталось, то оправдать его было абсолютно некому, кроме Степана, поэтому он добавил: – Я, как очевидец и участник всех событий, настаиваю на его невиновности.

– Ну что ж, мы с этим разберемся, – пообещал председатель, давая понять всем своим видом, что подводит черту под данным вопросом.