Профессия – смертник

– Вставайте!.. Ну же!.. – и упал рядом, не властный больше над своим телом. Всей собранной в кулак воли хватило лишь на то, чтобы заставить еще шевелиться язык. Первый вопрос получился дурацким: – Что за черт?.. – Последний был более разумен: – Что с нами происходит?..

– Это конец… – Достигло его ушей тихое рычание.

«Уверена?» – спросил он, увы, уже мысленно, на что, естественно, не получил ответа. Но сознание пока еще продолжало работать, и он почему-то подумал о том, что это и был ее настоящий голос – тоже приятный, напоминающий низкий рокот мотора на холостых оборотах. А для общения с людьми драконы, как видно, специально меняют диапазон. Но из ее последних слов недвусмысленно выходило, что им грозит гибель. Да быть не может, чтобы «зверь» позволил ему умереть! И так просто?.. Впрочем, почему не предподожить, что действие препарата было временным? Верлрок подарил собрату по несчастью море острых ощущений, заставил помучиться напоследок, чтобы тот понял, каково ему влачить свою неуязвимость через тысячелетия, а затем вернул ему смертную долю. Не очень-то, правда, вовремя, но… дареному «зверю» в зубы не смотрят – тем более когда он сдох».

Сознание уплывало. Но оно успело еще вернуться памятью на Землю, прижаться к ней, родной, бесплотным телом, вспомнить и вобрать ее материнский запах и даже, кажется, потереться о нее щекой.

Глава 4 ОСТРОВ

Если принять на веру, что крепкий сон является маленьким подобием смерти, то выходит, что все мы преспокойно умираем каждый вечер сладкой смертью, а утром вновь рождаемся, с той только разницей, что помним до мелочей прошлую жизнь – то есть вчерашний день. Не исключено, что наша подлинная смерть также чередуется с жизнью, но только с большей амплитудой: мы просыпаемся к ней вновь и вновь, и каждое рождение равносильно пробуждению в новом теле, с абсолютно, ну просто вчистую стертой памятью. Словом – засыпай ли ты, умирай ли, но, пока вертится мир, тебя рано или поздно неизбежно настигнет новое утро. Говорят, что некоторые счастливчики даже припоминают кое-что из предыдущей фазы бытия – вплоть до своего тогдашнего имени, а порой телефона и места жительства, то есть в буквальном смысле – паспортных данных! И, представьте себе, возвращаются иногда в прежнюю семью! Бросая, естественно, новую, уже порядком поднадоевшую и нищую к тому же. Но это уже тема для отдельного исследования, а может, и диссертации – не нам, увы, не нам!

А все к тому, что для Степана Ладынина, вроде как безвременно усопшего среди развалин чужой, совершенно не пригодной для его жизни планеты, через какое-то время вновь наступило утро. То есть пора просыпаться, что он и сделал – открыл глаза и протер их, с трудом соображая, где находится.

Кругом было зелено – куда ни глянь, взгляд натыкался на буйную растительность, прущую из каждой щели. «Где я?» – была первая мысль, а вторая: «Что-то с памятью моей стало?..» Да нет, с памятью у Степана был полный порядок: он хорошо помнил, в каком неприглядном месте они с драконицей «отбросили коньки», и все предыдущие события, вплоть до последних слов дракони-цы: «Это конец…» Ну, насчет конца это было спорно, а вот голова малость побаливала. Мозги, как пассажиры, колыхались в ней при каждом движении, больно ударяясь там о стенки, мешая обдумывать ситуацию. Но еще больше мешал сотрясавший окрестности рев чего-то похожего на вгрызающийся в породу экскаватор. Как и следовало ожидать, это оказался не экскаватор.

Источник звука – драконья туша – лежала у Степана под боком и спала, как дитя на пикнике, утопая в зелени и сладко всхрапывая. Никаким «концом» тут и не пахло, одно удивило Степана – он-то полагал, что драконы должны спать стоя, а эта вела себя запросто – где упала, там лежу. Зато согревала она знатно: исходившего от нее тепла хватило бы, наверное, на отопление гаража в зимний период. Для нее же гаража – если бы они все-таки попали на Землю и возникла бы проблема с ее размещением.

Степан решил драконицу не будить, да и мудрено ему б было ее растолкать. Поднявшись и набрав полную грудь свежего воздуха, он отправился по окрестностям – следовало осмотреться здесь в поисках какой ни на есть разумной жизни, ну и вообще для приблизительного уяснения обстановки.