Профессия: театральный критик

Его актерская биография строилась своим чередом и поначалу без неожиданностей. Сначала— вводы (чаще всего на роли, которые играл Всеволод Якут— в "Укрощении укротителя", в "Старых друзьях"). За­тем — первые самостоятельные работы. На самом деле шел подспуд­ный и постоянный поиск своего собственного голоса в хоре других го­лосов, поиск неповторимого и только ему свойственного отношения к жизни: и в горьковских "Дачниках", и в погодинском "Моем друге", и в "Студентах" Юрия Трифонова. Подчас этот поиск себя и лично его вол­нующей темы приводил к непредсказуемым, а иногда и весьма риско­ванным последствиям. Так было при постановке пьесы Леонида Зорина "Гости", где Андреев играл роль Сергея Киричева, едва ли не главного оппонента "совмещанства", которая прошла всего дважды и со сканда­лом была снята. Так было при постановке пьесы Михаила Шатрова "Глеб Космачев", также мгновенно удаленной из репертуара театра, в которой Андреев с полной самоотдачей и неистовой силой играл героя, погибавшего, но не сдававшегося. И та, и другая работы по тем време­нам дорогого стоили — они становились актом гражданского выбора, свидетельством творческого мужества.

При этом Владимир Андреев ни тогда, ни позднее не был дисси­дентом. Он принадлежит тому замечательному типу художника, кото­рый живет со своим временем, дышит его воздухом, не отстает и не за­бегает вперед. Весь смысл, весь, если сказать по-старинному, пафос его творчества в том, чтобы предельно ярко выразить текущую историче­скую минуту, раскрыть мучительные сложности и страстные надежды современников. Не является ли эта способность самой ценной в дарова­нии актера?

Не в этом ли заключается глубинная сущность театрального искус­ства?

После Лобанова Андреев работал с самыми разными режиссера­ми — с В. Комиссаржевским, П. Васильевым, Л. Варпаховским, А. Шат-риным. У каждого он чему-либо учился, всякий раз проверял исходные принципы, привитые ему учителем, укреплял и развивал их. Андреева влекли роли не просто разные, но диаметрально противоположные. От­талкиваясь от персонажей, обладающих броской психологической ти-пажностью, он постепенно поднимался к созданию образов, которые все чаще выстраивались по законам психологического гротеска. Все отчет­ливее осознавал он своей творческой целью соединение правды и по­эзии. И когда эта цель достигалась—это происходило все явственнее и все чаще,— возникали шедевры, на которые ходила смотреть "вся Мо­сква", вроде неправдоподобно смешного и насквозь достоверного Ат-тиллио в постановке пьесы Эдуардо Де Филиппо "Суббота, воскресенье, понедельник". И кто знает, когда сегодня Владимир Андреев учит сво­их студентов бороться за полную психологическую правду, но никогда ею не ограничиваться, "присваивать", как он сам им говорит, чужой ха­рактер, но всегда думать о том, как самым выгодным способом "отдать зрителю созданный образ", не вспоминает ли он о своем Аттиллио?

Любопытно, что с самых первых своих шагов в профессиональном театре Андреев связал себя с театральной педагогикой. Он вел асси­стентскую работу на курсе А. Гончарова, сотрудничал с другими масте­рами, сам вырос в признанного мастера. Это многое определило в его творчестве: захотев постичь технологию актерского мастерства, он уже не мог не заинтересоваться тем, как делается спектакль. Так Андреев пришел в режиссуру.

Все началось, как это нередко случается, с самостоятельной, на собственный страх и риск, коллективными усилиями подготовленной работы — инсценировки "Хмурый Вангур" по Б. Горбатову. Скоро к ней прибавились другие. Экзамен на режиссерскую зрелость Андреев держал спектаклем "Мать своих детей" по А.Афиногенову с потрясаю­щей Эдой Урусовой в главной роли. И получилось так, что одаренный и уже широко популярный актер постепенно приобрел серьезное режис­серское имя. Андреев оказался к тому же недюжинным лидером, спо­собным сплотить вокруг себя и корифеев Ермоловского театра, и ровес­ников, и только что пришедшую в театр молодежь.