Профессия: ведьма

«На покойниках! Там уж наверняка!» – хором отвечали мы, позорно дезертируя. К сожалению, это удавалось далеко не всегда. Темар слезно умолял меня не сходить с условленного места, ибо он будет пробегать по нему всего один раз, по дороге на экзамен. Остекленевшие глаза Рионы мне очень не понравились. Судя по ним, пифия находилась в трансе, а это грозило точным пророчеством. С другой стороны, оставалась надежда, что одержимая меня не заметит.

Она и не заметила. Проплыла мимо, овеяв фимиамами персиковой воды. Я перевела дыхание и благодарно возвела глаза к потолку, но пифия не была бы пифией, не предсказав какую-нибудь гадость напоследок. Почти исчезнув в темноте коридора, она зависла над фикусом вполоборота ко мне.

– Он ищет власти над смертью, – прошептала Риона, жалко искривив губы, – но смерть уже идет по его пятам! Замкни круг, девочка…

– Это ты мне? Риона, погоди!

Мне бы догнать ее и расспросить поподробнее, пока не прервалась связь с потусторонним миром, но в другом конце коридора появился Темар, пыхтящий под тяжестью огромной вазы с цветами.

– Принесла? – на ходу бросил он, кивком увлекая меня за собой. Я догнала адепта, и мы зарысили нога в ногу.

– Конечно.

– Отлично! Запихни ко мне в карман, – я запихнула, хотя сделать это на бегу было не так-то просто. – В другом – твой гонорар.

Я обежала Темара и кладни перекочевали в мою ладонь. Адепт резко затормозил перед одной из дверей по левую сторону коридора, шумно выдохнул и, поудобнее перехватив вазу, с отчаянной решимостью самоубийцы объявил:

– Ну, я пошел!

– Ни пуха, ни пера! – привычно пожелала я, распахивая перед ним дверь.

– К лешему! – эхом откликнулся адепт, юркнув в аудиторию. Я прикрыла дверь, машинально скользнула по ней взглядом и поняла, что мои дни сочтены.

На двери было написано: «Тихо! Идет экзамен!». И чуть пониже, на официальном бланке:

«Экзорцизмы. Ксан Перлов».

Я глухо застонала и, прислонившись спиной к двери, медленно сползла по ней на пол.

Экзорцизмы! Учитель!!!

* * *

Малодушно скончаться на месте от разрыва сердца мне, как всегда, не удалось, и на смену страху пришел волчий голод. Не убьет же меня Учитель, в самом деле. А вот на пару деньков засадить в карцер, на хлеб с водой и для воспитательно-трудовой деятельности – это он может. Картошки, перечищенной мною за годы обучения, вполне хватило бы на постройку второй Школы. Так что разумнее всего наесться впрок, и поскорее.

Вернувшись в свою комнату, я первым делом полезла в холодильный шкаф – дощатый ящик аршин на аршин, изнутри обитый жестью. На нижней и верхней полочках, в низких лотках, лежал магический лед – он не таял даже в летний полдень, поддерживая в камере низкую температуру. Каждый вечер его нужно было восстанавливать; мы периодически забывали это делать, и к утру ящик заливало.

Холодильный шкаф предназначался для эликсиров и декоктов, но мы с соседкой по комнате использовали его по принципу: «к большой заразе маленькая не прилипнет» и заодно хранили в шкафу скоропортящуюся провизию. Отодвинув в сторону пучок крысиных хвостов, склянку с ногтями утопленников, гниющий укроп и баночку с многообещающей надписью «!!ЯД!!», я обнаружила тарелку с хладной куриной ногой и спелый помидор. Метнула опасливый взгляд на подругу, которая прибиралась в комнате, и дополнила скудную трапезу куском черного хлеба с маслом и стаканом яблочного компота.

Велька испустила долгий, трепещущий, укоризненный вздох. Позволить себе Ужасно Калорийный Хлеб и Кошмарно Холестериновое Масло, запив все это Сладким Компотом, мог только самоубийца. Велька была помешана на диетах. Ее рассуждения о еде вызывали у меня желудочные колики. Подруга не ела ни хлеба, ни сала, ни масла, ни орехов, ни конфет, ни пирожных, короче, ничего вкусного и питательного. Она знала, сколько калорий содержится в фунте хлеба и за какое время их можно израсходовать лежа, сидя, стоя или занимаясь тяжелым физическим трудом. Чем сытнее был продукт, тем омерзительнее он казался моей подруге. Овощи и те ей не угодили. От фасоли, картошки и гороха она шарахалась, как упырь от креста. Единственным продуктом, не вызывающим у Вельки опасений, были яблоки. Она поглощала их в любом количестве в любое время суток, и сочный хруст нередко будил меня посреди ночи.

Я вовсе не считала Вельку такой уж толстой; напротив, она казалась мне очень даже ладненькой, но подруга не поддавалась убеждению. «Да, тебе легко говорить, у тебя нет проблем с излишним весом…», – уныло тянула она, ежевечерне измеряя талию куском старой тесьмы. «Излишним весом» она считала все за вычетом скелета.