Профессия за тридевять парсеков

Умывшись, я залезла в тайник за дверцей шкафа, призванный защитить чудовищно вредные чипсы и бессовестно калорийные сэндвичи от всевидящего ока госпожи Ростной. И с сожалением отметила, что запасы значительно поредели. В ближайшее время придется пополнить их в кладовке Аглаи, иначе меня ждет голодная смерть в компании вареных кабачков. В такие моменты я жалела о зачислении в штат: будь у меня доступ к панели заказа еды, как раньше, не приходилось бы рисковать, совершая тайные набеги на территорию воинствующей веганианки.

Наскоро позавтракав – или уже пообедав – двумя сиротливыми бутербродами, я натянула форменный комбинезон и выскочила из каюты. Проходящий мимо Рим кивнул мне в знак приветствия и зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть. Гронатея мучила своих гостей даже на расстоянии.

Мы вместе поднялись на мостовую палубу и разошлись в разные стороны. Рим скрылся в рубке, а я с ужасом замерла перед дверью зверинца. Оттуда доносились страшные, ни на что не похожие рыдания. Хока мялась неподалеку, в окружении недовольных членов экипажа.

– Он не замолкает ни на минуту! – пожаловалась она, предусмотрительно держась от меня на расстоянии вытянутой ноги. – Слушала все утро, аж голова разболелась!

Сообразить, о ком идет речь, труда не составило.

– А причину концерта ты выяснить не пыталась?

– Конечно, пыталась! Он не голодный, и клетка в порядке. Я хотела его погладить, а он меня тяпнул, вот, смотри!

Продемонстрированная конечность остро пахла регенерационной мазью и была перемотана нанобинтом до состояния мумифицированной гусеницы.

Кажется, пришло время укрощать дракона.

Углядев меня на пороге зверинца, животные было подскочили, но акустическая мощь гронатейского найденыша мигом загнала их обратно в норы. Фламиотерикс вообще скрылся под лавой с глаз долой: его дом соседствовал с клеткой «дракона».

– И чего бузим? – строго вопросила я, нависая над беспокойным новичком, который выл так самозабвенно, будто репетировал оперную арию. – Зачем отсек баламутим, соседей пугаем, а?

«Дракон» на секунду смолк, набирая воздух, и разразился такими воплями, что мне захотелось, по примеру животных, залечь на пол и заткнуть уши.

В следующие полчаса выяснилось, что беспокойный зверь не желает ни есть, ни пить, вполне доволен новым местом обитания и соседями. По всему выходило, что его не устраивает только тишина, что он и пытался исправить с поистине королевским размахом. Я почти оглохла, пытаясь выяснить, что же ему надо, и в конце концов в отчаянии села напротив, признавая свое полное бессилие.

– Scharte ma farranta! – заглянул в отсек Финик.

– Ты снова языки перепутал, но можешь не переводить.

– Знаешь кронийский? – восхитился лингвист.

– Нет, просто меня он тоже уже «шате ма фарранта» по самое не могу.

– Scharte, – машинально поправил Финик. – Уйми его, работать невозможно! Эти вопли в запись вклиниваются, а там и так сплошной гул!

– Пытаюсь!

– Что здесь творится? – Аглая присоединилась к лингвисту, который галантно пропустил даму вперед. Столовая примыкала к моему отделу с другой стороны. Представляю, какое звуковое испытание постигло тех, кто отважился там поесть. – О, ничего себе глотка! Нельзя ли как-то его успокоить?

– Я пытаюсь! – повторила я, потихоньку зверея.

– Кого пытают? – послышалось в третий раз и в отсек через начавшую собираться толпу протолкался Фриам.

Аглая порозовела и спешно поправила прическу. Новый корабельный доктор каким-то чудом сумел растопить сердце неприступной девушки, хотя представить не могу, чем он ей приглянулся. Разве что внешностью: мужественные черты, точеные скулы, холодные глаза и такое же сердце. Сразу же по прибытии Фриам заявил, что соседство медблока и диких зверей недопустимо, и предъявил капитану требование выделить ему личный кабинет, поскольку лечить людей в «этой антисанитарии» может только шаман с бубном. Леотимир флегматично пожал плечами и отжалел врачу пустующий отсек рядом с регенерационным модулем. Вообще-то, тот для медблока и предназначался, просто Венимор в свое время замучился бегать туда-сюда через весь балкон и лихо объединил два отдела в один. Фриам тут же туда перебрался, на прощание одарив нас с Хокой таким взглядом, что непривычная девчонка съежилась, а я окончательно уверилась, что болеть не хочу.

Углядев главного солиста, Фриам так удивился, будто ожидал увидеть вместо вопящего зверька самого капитана.

– Не справляешься со своими обязанностями, маленькая землянка?

– Своей работы нет, хоть на чужую посмотреть решил? – в тон ему протянула я.

Дракон тоскливо подпел, заставляя морщиться всех присутствующих.

– Показатель компетенции врача – здоровая команда, – переждав звуковой барьер, нравоучительно заметил Фриам. – И у меня, как видишь, с этим все в порядке.

– А не пойти ли тебе…

– Саша! – осекла меня Аглая.

– …в свой отдел, – закончила я, желая предложить совсем другое.

– Я краем уха слышал, что у кого-то тут болит голова. Впрочем, удивляться нечему – в таком дурдоме кто угодно на стенку полезет!