Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык

Для Бердяева в жизни произошел огромный перелом, о котором он писал Лидии Юдифовне летом 1904 года: «У меня все время чувство человека, стоящего выше жизни, в этом есть что-то печальное и радостное. Раньше я так был одинок, а теперь с тобой, мое солнце, я буду с тобой, куда бы я ни ушел. Если меня все отвергнут, а это может со мной произойти при крайности моих стремлений и радикальности всех идей, к которым я прихожу, то ты-то не отвергнешь и поймешь, и больше мне ничего не нужно»^[13]. Осенью он собрался переезжать в Петербург для того, чтобы заняться редактированием журнала «Новый путь», и предложил Лидии Юдифовне переехать вместе с ним. Скорее всего, Лидия Юдифовна сразу переехать не смогла: нужно было уладить отношения с В. И. Раппом, а кроме того, она находилась под негласным надзором полиции

11//12

и жить в столице не могла. Дело Харьковского комитета РСДРП было прекращено лишь по Высочайшему указу в ноябре 1905 года, после этого Лидия Юдифовна и ее товарищи обрели желанную свободу передвижения.

Бердяев считал, что Лидия Юдифовна как «революционер духа» не создана для обыденности и прозы жизни; он писал в «Самопознании», что его жена «по натуре была душа религиозная, но прошедшая через революционность, что особенно ценно. У нее образовалась глубина и твердая религиозная вера, которая не раз поддерживала меня в жизни. Она была человек необыкновенной духовности»^[14]. Вместе они старались «создать для себя необыденный мир», свое собственное царство^[15].

Не всегда окружающие люди понимали и принимали их «мир». Так, по-видимому, с осуждением относилась к Лидии Зинаида Николаевна Гиппиус. Об этом свидетельствует письмо Н. А. Бердяева к Гиппиус от 23 апреля 1906 года: «Я хотел Вам когда-нибудь рассказать, насколько это возможно, о моем отношении к Лидии Юдифовне. Вы невнимательны к ней и потому не понимаете, какой нежной и прекрасной любовью я люблю ее. Это единственный человек, с которым я могу жить, чувствовать себя свободным, хорошо и чисто. Но роковая проблема пола этим не решается»^[16]. Особенно важным для философа было то, что его жена близка ему в самом главном в жизни: «Я вот никогда не сомневаюсь, что Лидия Юдифовна с Христом, имею реальное от этого ощущение и буду любить ее до тех пор, пока буду любить чистоту», — писал он Гиппиус несколько позже^[17].

Николай Александрович был заботливым и внимательным мужем. Евгения Рапп вспоминала: «Сестра была человеком очень нервным, у нее бывали обмороки на нервной почве, и Н<иколай> А<лександрович> относился к ней с трогательной заботой. Вообще, я редко встречала человека, кот<орый> так заботился о других, как Н<иколай> А<лександрович>».

К этому, необыденному бердяевскому, миру принадлежали многие из тех, кого сейчас называют творцами Серебряного века — Вяч. Иванов, В. Розанов, С. Булгаков, В. Эрн, А. Блок, М. Кузмин, М. Цветаева, Л. Шестов, А. Ремизов, М. Гершензон, 3. Гиппиус, Д. Мережковский, Андрей Белый, а также Аделаида и Евгения Герцык, Елизавета Корвин-Круковская (в будущем — мать Мария), Майя Кювилье и многие другие.

12//13

Несмотря на материальные затруднения, в доме Бердяевых всегда, по словам В. Эрна, царствовало «многолюдство»^[18] и жили они насыщенной духовной жизнью.

Бердяевы дружили с семьями Розановых, Ремизовых, Эрнов, Гершензонов и др. Лидия Юдифовна в первое время жизни в Петербурге выделялась в этом обществе. Например, А. М. Ремизов писал жене С. П. Ремизовой-Довгелло о вечере у Г. Чулкова в апреле 1905 года: «Были, конечно, Бердяевы. Лидия Юдифовна спорила с Вяч. Ивановым. Чудно было слушать: один по Моммзену — историческая энциклопедия! другой от себя, Харьковской губ. Любопытно»^[19].

Особенные отношения сложились у Лидии с семьей Ивановых — Вячеславом Ивановичем и его женой Лидией Дмитриевной Зиновьевой-Аннибал^[20]. 5 июля 1905 года Н. Бердяев писал Лидии: «Жена В. Иванова объяснялась тебе в любви, хочет к тебе заехать. Оба они прекрасные люди»^[21]. Бердяевы были активными участниками знаменитых «ивановских сред». Сохранилось эпистолярное свидетельство Л. Д. Зиновьевой-Аннибал об их визите «на башню» в марте 1906 года:

«Бердяевы с цветами hortensia и вазочка: подражание древней с фиалками, нарциссами и гиацинтами и еще дивным глицинием, кажется, а Бердяев хотел "декадентке" (мне сплетничала Лидия Юд<ифовна>, что они даже поссорились в магазинах) — принести черный ирис. [...] Бердяева — античная маска с саркофага, [...] сам Берд<яев> — красавец, кудрявый брюнет с алмазами — горящими талантом и мыслью глазами. [...] Лид<ия> Юд<ифовна> общипала от обилия цветов, украсили женщин и мужчин. Бердяева одели греческими складками в оранжевую кашемировую ткань, повязали оранжевую bandelette через лоб и розы в волосы [...] Л<идия> Юд<ифовна> повязала греч<ескую> банделетку красную через лоб и устроила трагическую прическу, укуталась в старую, моей матери, персидскую шаль, увы, другой не было [...]^[22]».