Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык

Сегодня Ни прочитал нам заглавия глав своей новой книги^[445]. Глава первая — кризис христианства. Затем главы о страдании, о страхе, о Боге, о бессмертии.

1944

октябрь 24

«Я удивляюсь, — говорит Ни, — тому, что пишу новую книгу, а следующая за ней еще мне неизвестна. Я привык, что, когда пишу новую, следующая уже в голове».

октябрь 25

Утром Ни входит в мою комнату и, улыбаясь, говорит: «Знаешь, я проснулся ночью, и план новой книги весь созрел во мне даже по главам, и я все записал. Сейчас же!» Сегодня Ни начал писать предисловие к новой книге (названия еще не выбрал)^[446].

203//204

2 ноября 44

«У меня память дырявая. Все забываю, путаю. Но для книги память хорошая. И это потому, что все направлено на писание, а к остальной жизни не приспособлено».

«Какая у меня сильная, неугасимая жажда познания! Многие устают от познания, а я нет. Мне хочется знать все больше и больше».

1945

29 января

Сегодня Ни окончил новую книгу, начатую в октябре. В каких трудных условиях он писал ее! Болезни, недоедание, а в последнее время невыносимый холод. У нас 6° тепла, а на дворе сегодня 10° мороза!

<Последняя запись Л. Ю. Бердяевой в дневнике. >

ЛИДИЯ ЛИТТА. СТИХОТВОРЕНИЯ

Близкое прошлое

Лидия Литта

Стихотворения

Бабочка

Гамак лениво покачиваю,

Красный зонтик то здесь, то там.

Дни и годы лениво растрачиваю,

Как бабочка пыль по цветам.

В глубине голубой бездонности

Облака, как белые розы,

О нежно-нежной влюбленности

Знойно звенят стрекозы.

Гамак покачнулся лениво,

Вспыхнул красный зонтик,

Надо мной лиловая слива

И бабочка — белый бантик.

1912 г.

лето

* * *

Цветы незримые,

Неопалимые,

Цветы нездешние,

Золото-вешние,

Цветы огнистые,

Лучистые,

Лилововейные,

Лилейные.

Сады любви,

Сады страдания,

Ограды тайны

И молчания.

<до 1915 г.>

* * *

Приходи ко мне, тишина,

В час, когда вянут желанья.

Приходи, сядь у ног...

Из лиловых роз молчанья

Мы сплетем венок.

207//208

День устало угас...

О, пленительный час!

В небе синий алмаз

Засиял.

Дай мне руки твои, тишина,

Сядь поближе,

Глубину твоих глаз я не вижу,

Мы одни... Посмотри, у окна

Стелет ленты луна

Голубые...

<до 1915 г.>

* * *

Землю, солнце любишь? Да?

Иногда...

Юность любишь? Розы, грезы,

Сад весенний, лунный свет?

Да... и нет.

Знаю, любишь сны, мечты?

Снов душа не позабудет,

Сны — иного мира весть,

Но люблю я то, что будет,

Не люблю — того, что есть.

<до 1915 г.>

Воспоминание

Помню даже обои

Нашей гостиной,

Платье мое голубое,

Вальс старинный...

Дверь на балкон открыла,

Чьи-то шаги в саду...

А имя твое забыла

И вспомнить никак не могу.

Россия

Бабаки*

<до 1922 г.>

*Приписка рукой Е. Ю. Рапп.

208//209

Ворона и воробьи*

– «Тетушка! Позвольте!

Эти крошки наши.

Кушайте вы корки,

А мы крошки, кашку».

«Крошки кашку — кррр!

Да ты кто такой?»  •

— «Я здесь всем известен:

Воробей рябой».

— «Вот так знаменитость!

Кррр, крр, крр! Ой, ой».

«Кот! Спасайтесь братцы!»

Васька, хвост трубой,

Соскочил с забора,

Скушал корки, крошки

И окончил спор!

Москва

1920

* Вместо зачеркнутого: Во дворе.

14 Июля

Фонарики-фонари

Пляшут, пляшут

До зари.

Я с маркизой —

Два скелета

Грациозный менуэт.

Ба! Что вижу?

Граф, сюда!

Где же ваша голова?

Белоснежный ваш

парик?

Вон, на пике!

209//210

Тише, тише! Вот король!

Вместо горностая —

Саван обвисает,

Вместо золотой короны

Черная ворона,

Шея кровью залита,

Тра-та-та! Тра-та-та!

Bonsoir, mademoiselle!

Вы изящны, как газель!

Ах! ах! ах!

Там, где пышная коса —

Кровавая полоса...

Вот и черненький аббат!

Балу, видно, он не рад.

Пробежал сторонкой...

Нет ни четок, ни креста,

Галстух — из веревки тонкой.

Фонарики-фонари

Пляшут, пляшут

До зари!

Июль 33

Русская

Красным платочком

Мужа провожала,

Красным платочком

Слезы утирала,

Красным платочком

Хоровод водила,

Красным платочком

Милого манила.

Красным платочком

В поле вызывала,

Красным платочком

Шею обвивала,

Красным платочком

Каюсь, согрешила,

Красным платочком

Мужа удавила.

Июль 33

210//211

Монолог

Посв. Ад. Гитлеру

Луна? Она зеленая,

А пахнет апельсином

И голову сверлит...

Убью ее ножом

Или колом осиновым.

Авось не убежит.

А доктор, доктор в щелку

Всю ночь нас сторожит.

Схвачу-ка я луну под мышку

И убегу вприпрыжку.

Вот доктору и нос!

Пиши-ка на рецепте:

Адольф луну унес!

<1930-е гг.>

Лето в Париже

Шестиэтажный дом...

В раскрытых окнах

Плечи, руки, лица

Над улицей повисли,

Дом веселится.

Шарманка воет у ворот,

В четвертом стонет Тино Росси,

В третьем вальс Шопена

Кружится с джаз-бандом...

Визжит певица —

Дом веселится!

И лишь один там, на шестом,

От наглой музыки,

От пошлости людской изнемогает...

Вдруг... окно он распахнул.

Взмахнула крыльями душа,

А тело шлепнуло[сь] о мостовую...

Март, 38

211//212

* * *

Если нет Бога над нами,

Если Бог лишь обман,

Если за смертным порогом

Ждет нас нирвана,

Земля! взорвись, как комета,

Круг очертя кровавый,

Взлети, как ракета,

Вспыхни адской миной,

И все за собой сжигая,

В муках сгорая,

Крикни: аминь!

Окт. 38

Сон

Мне снилась русская зима,

Сугробы снега в переулках,

Полозьев хруст морозно-гулкий,

Москва, укутанная в снег.

И я иду и вспоминаю

Былые зимы, былые дни,