Профессионал

Опасаясь более темных, более уединенных закоулков Булонского леса, судья обыкновенно разъезжал по главным дорогам, в первую очередь по северной части авеню Махатмы Ганди. Он неизменно выбирал высоких, светловолосых трансвеститов – возможно, в память о Зите, которая покончила с собой в общественном туалете вскоре после того, как познакомила его с сомнительными удовольствиями Булонского леса. Судья полюбил этот чужой запах земли и звуки леса. Для него секс без шороха кустов вскоре превратился в клубнику без сливок.

Прошло три недели, прежде чем судья заметил Пиа. Поставив «ситроен» на обочине, он стал слушать, как она спорит с марокканцем, чье лицо было обезображено оспой.

– Ты не занята, – гнусавил марокканец. – Три раза я прихожу сюда, и ты все время свободна. Может, тебе арабы не нравятся? Пошли, я заплачу вдвойне.

Ответ Пиа был отрицательным.

– Va te faire sauter ailleurs, conasse![1] – в сердцах бросил араб, уходя к пышной брюнетке.

Как только Пиа осталась одна, судья медленно проехал чуть вперед.

– Сто пятьдесят за час? – негромко предложил он.

Пиа ответила сразу же. Она не испытывала уверенности насчет самого мужчины, потому что его лицо скрывала шапочка, но машины уже было достаточно.

– Я вся твоя, дорогой… пошли.

Взяв судью за руку, она повела его к крошечной полянке среди кустарника.

– Как вы хотите, мсье?

Судья объяснил, и с него запросили дополнительно пятьдесят франков. Это было нормально, и он согласился. Когда оба полностью разделись, если не считать черных носков судьи, Пиа улеглась на спину на заранее подложенный тартановый коврик. Раздвинув ноги, она улыбнулась, приглашая клиента.

Дэвис убрал рацию.

– Де Вилльерс говорит, судья клюнул.

Аккуратно закрыв багажник, он протянул Майеру один из двух ломиков. Их на прошлой неделе он вместе с другими инструментами купил в Дьеппе, в магазине сельхозинвентаря.

Оба мужчины, надев поверх брюк и рубашек мешковатые серые хлопчатобумажные костюмы, вошли в лес. Дэвис шел впереди, обходясь без фонарика: он прекрасно знал извилистую тропинку. Не далее как сегодня вечером прошелся по ней и на протяжении последних ста ярдов перед кустарниками убрал с дороги все ветки. Дважды ему пришлось цыкнуть на своего напарника. Дэвису никогда не нравилось заниматься такой работой вдвоем с Майером.

Сам де Вилльерс двигался бесшумно, словно кошка, и стремительно, словно кобра, но Майер, близорукий и в неважной физической форме, шумел и отставал. Однако он блестяще разбирался в технике. Дэвис частенько задавался вопросом, почему Майер ушел с завода «Мерседес» в Вольфсбурге, где проработал девять лет старшим инженером научно-исследовательского отдела. За прошедшие с тех пор годы Майер значительно усовершенствовал различные способы человекоубийства с помощью механики или электроники так, чтобы не осталось никаких следов. Он был незаменимым членом команды, за что ему прощалась неуклюжесть в ночной темноте.

Через пять минут Дэвис остановился у одинокой березы и поднял руку. Двое отчетливо услышали приглушенные стоны клиента и ласковые слова трансвестита. Как всегда, наемные убийцы заранее отрепетировали расправу.

Первым же ударом ломика Дэвис раскроил судье череп. Ноги Пиа были сплетены у судьи на спине, и шок словно парализовал ее в таком положении. Дэвис приподнял труп, открывая Майеру доступ к голове и груди Пиа. Та узнала Дэвиса. Ее голос стал хриплым от ужаса.

– Не убивайте меня! Пожалуйста! Я сделала все в точности, как вы просили. Вам была нужна фотография. Снимайте сколько хотите, но умоляю, не бейте меня!

Она с мольбой протянула длинные белые руки, уже испачканные кровью судьи.

Майер обрушил ломик ей на голову, целя в висок. Она обмякла. Остальное было сделано для показухи: десяток жестоких ударов по наполненным силиконом грудям, а в довершение – штрих в духе Мэнсона[2], придуманный де Вилльерсом: надпись кровью у судьи на спине.

Двое убийц отошли в сторону и осмотрели кошмарную сцену. Трупы по-прежнему были сплетены вместе.

– Мы оказали бедняжке любезность, – пробормотал Дэвис. – Она влачила жалкое существование, и у нее не было никакого будущего.

Он нашел у судьи бумажник, ключи и кредитные карточки. Убрав в собственный карман купюры и карточки, остальное вместе с ломиками забросил в кусты. Через несколько минут они с Майером уже возвращались в Париж, где их ждал де Вилльерс.

Трупы обнаружил на следующий день водитель грузовика, точнее, его спутник, короткошерстный терьер.