Профессионал

Пахан рассказывал смешные истории о своих попытках ничегонеделания. Мореплавание? Промах. Яхта теперь представляет собой изысканный риф. Разведение лошадей? Не успел, обнаружил, что осеменитель сбежал из конюшни.

Я смеялась до слёз, признавшись, что думала найти здесь белых тигров и медведя — и инкрустированный бриллиантами унитаз, отчего Ковалёва пополам согнуло.

Парень по имени Глеб научил меня русской поговорке. Все смеялись над моими неловкими попытками, но я умела держать лицо, так что изобразила быстрый реверанс. Я заметила, что даже обычная гримаса Севастьяна сменилась на что-то, напоминающее любование, словно я была существом, которое он никогда раньше не встречал в живой природе.

Каждый раз, как я почти убеждалась, что не смогу вновь пробиться сквозь его ледяную сдержанность, он демонстрировал человечность, скрытую за внешним фасадом боевика…

Я бы хотела уметь останавливать время — не помню, когда у меня последний раз был такой веселый вечер — но прежде чем я это поняла, дедушкины часы пробили полночь.

Пахан поднялся.

— Что ж, мои друзья и моя семья… — он улыбнулся мне и Севастьяну, — …вам придётся меня извинить.

Раздался хор голосов "ещё один тост".

Он покачал головой.

— Сжальтесь над стариком! И продолжайте без меня — это приказ. — Мы с Севастьяном встали одновременно, оба намереваясь проводить Пахана.

— Сидите-сидите, вы двое. Веселитесь. Увидимся завтра.

Наблюдая, как Пахан уходит, я боялась потерять его из виду. У меня было такое чувство, что он мог исчезнуть. Но Севастьян ободряюще на меня посмотрел, словно знал, что я чувствую. Это помогло.

После этого все продолжили пить. Было уже очень поздно, но это меня не заботило, ведь завтра мне не нужно будет на работу, и не нужно будет разбираться с первокурсниками, сочиняющими сказки о том, почему их работы сданы с опозданием.

Единственный недостаток? Я хотела, чтобы Севастьян говорил со мной, флиртовал со мной. Касался меня. Я жаждала большего из того, что он показал прошлой ночью.

Я мечтала о сексе с ним.

Просто с ума сходила.

Мне напомнили, какой я могла быть настойчивой, может, стоит настойчивее его преследовать?

Справа от меня Филипп с кем-то горячо обсуждал самые быстрые спорткары — что дало мне возможность пошалить. Я уже достаточно опьянела, так что идея подразнить Севастьяна казалась блестящей.

Хоть он и предупреждал, что не любит сюрпризы, я скинула туфлю и вытянула затянутую в чулок ногу в его направлении. Я дотронулась до внутренней стороны его бедра, прямо над коленом. Он напрягся, но не оттолкнул, кинув на меня угрожающий взгляд.

Играть с боевиком было хорошей идеей? Водка подбадривала "чёрт возьми, да! потрогай его значок!” Я потянулась выше. Чем ближе я подбиралась к члену, тем сильнее учащалось его дыхание. Он резко покачал головой.

С ленивой усмешкой я окунула палец в бочонок с медом и облизнула его языком, выражение моего лица говорило ”ну и что будешь делать, Сибиряк?”

Его рот открылся. Вспомнил, как я ему сосала вчера?

Выше, ещё выше…

Контакт.

Боже, твёрдый, словно камень, он просто горел. Севастьян резко наклонил голову, его ноздри раздувались. Какое-то время его грудь не двигалась вовсе.

Мои веки отяжелели, носком ноги я потёрла его мошонку и продвинулась вдоль члена, который дернулся в ответ, и меня это обрадовало. Я тут же стала влажной, намочив чёрные шёлковые стринги, которые надела для него. Соски торчали сквозь открытые чашки моего бюстгальтера.

Я погладила его от основания до головки, он бросил на меня очередной угрожающий взгляд — несмотря на то, что его глаза сверкали от возбуждения. Это была битва воли, игра на слабо. Я сделала очередное движение ножкой. Он отказывался реагировать; я не собиралась сдаваться. Новое движение. Кто первым моргнёт?

Гадая, получится ли таким образом заставить его кончить, я чуть больше надавила. Его мускулы на плечах и руках начали вздуваться. Боевик, должно быть, сжимал под столом кулаки.

Его взгляд обещал горячую месть.

Мой взгляд, наверное, молил об этом.

Если я пойду в свою комнату, последует ли он за мной? Очевидно, первой моргнула я. Убрав ногу, я надела туфлю. Как только разговоры о спорткарах начали утихать, я притворно зевнула и встала.

— Я тоже устала от длительного путешествия. — Избегая смотреть Севастьяну в глаза, я сказала, — Всем спокойной ночи. Была рада со всеми познакомиться.

— Но надо допить остальные бутылки, — подмигнул мне неугомонный Филипп. Господи, а что, если за мной пойдёт он?

Я постаралась его разубедить:

— Оставайся и веселись, увидимся завтра.

Он просиял.

— Значит, завтра вечером. Это свидание.

Свидание? На это я не рассчитывала и не собиралась давать ему надежду. Но на нас все смотрели, так что я решила пока оставить этот вопрос.

Помахав всем на прощание, я покинула столовую. Я неторопливо возвращалась в свои комнаты, по пути любуясь картинами в коридоре второго этажа и надеясь, что за мной пойдёт Севастьян.