Профессионал

Севастьян удвоил усилия. Ну, наконец-то! Сказать ли ему, что я уже на грани? Но он лишит меня оргазма, как и всего остального раньше. Не выдавай, насколько ты близко. Не показывай…

— Если кончишь без разрешения — будешь наказана.

Я изогнулась в отчаянии. Лишение оргазма, именно так, как я об этом читала.

— Мне н-нужно кончить. Пожалуйста.

— Скажи это по-русски. Мне нравится, как ты произносишь это слово.

— Pozhaluista!

- Наслаждайся моим поцелуем. — Раскрытой дырочкой я чувствовала его тяжёлое дыхание. — Но не кончай. — От яростных движений его языка я издала отчаянный вопль. Слишком поздно. Этого я не могла выдержать.

На меня обрушилось цунами…

— Ты кончаешь? — Недовольно зарычав, он впился в меня, ещё сильнее работая языком. Моё тело извивалось в этих путах, ноги были широко разведены, бёдра похотливо толкались в его рот. Черт. Черт. Он довёл меня до самого невообразимого оргазма в жизни.

Как и обещал.

И, как и раньше, мой мозг… перезагрузился.

Я лежала, приходя в себя после ошеломляющего наслаждения — но не удовлетворённая. Вместо того, чтобы потушить огонь, эта разрядка лишь слегка его приглушила — достаточно, чтобы мои мысли ненадолго прояснились. Чтобы я могла оценить, что он только что со мной сделал.

Оценить свою подчинённую позицию. Свою беспомощность. Его власть.

Пока я всё ещё содрогалась, он продолжал меня смаковать.

— Вкус твоего сока… мог бы слизывать его вечно. — В голосе сквозило напряжение. — Но ты кончила раньше, чем мне хотелось, moya plohaya devchonka. — Плохая. Или дрянная. Или развратница.

А я такой и была. Для него.

Он отстранился.

— Мне придётся начать всё сначала, снова тебя раззадорить. Ты готова к наказанию? Где-то в голове зародилась туманная мысль, что он специально подстроил всё так,

чтобы потом меня наказать — потому что любил играть в игры.

Он играл по высоким ставкам — позволю ли я себе проиграть?

Глава 20

— Готова. — Наверное. Свой голос я не узнала. Я охрипла от собственных криков?

Я услышала шуршание, и мои глаза под повязкой мгновенно округлились. Это venik? Одна из тех маленьких лиственных метёлок? Что он собрался с ним делать…? Вопрос испарился, когда он провёл этой штукой по моей груди.

Влажные листья скользили по округлому контуру, по сравнению с моими напряжёнными сосками их текстура казалась почти грубой. С криком я выгнулась…

Шлёп. Он ударил по одной груди!

— Севастьян! — Потом, по второй. — Что ты…

И снова! Удары становились сильнее, но мои соски делались лишь твёрже, будто приманивая новый шлепок — который не замедлил последовать.

Ещё. И ещё.

Я уже было решила просить его остановиться — но всё, что он раньше со мной делал, было слишком прекрасно, чтобы чего-то упустить. Так что я стиснула зубы и принимала всю боль.

Пока мой разум пытался свыкнуться с этой… с этой поркой, Севастьян продолжал своё занятие, и свистящий звук громко отдавался в замкнутом пространстве сауны.

Пока я резко вздыхала и дрожала, боль постепенно стала превращаться в какой-то странный вид удовольствия. Я ведь не могла этого… хотеть? В конце концов, мне понравилось, когда в самолёте он меня отшлёпал, но если мои сиськи секут с помощью другого предмета — это серьёзно поднимает ставки.

Так почему я принялась изгибаться навстречу новым ударам?

Он продолжал хлестать, пока моя налитая грудь не заболела, а соски не запульсировали так же сильно, как и клитор.

Но так я пика достичь не могла. Он избегал любого контакта со всем, что находилось ниже талии — очередное наказание — я знала это так же верно, как если бы он сам мне об этом сказал.

— Прикоснись ко мне, Севастьян! — мои внутренние стеночки сжимали лишь пустоту.

— Мне нужно кончить ещё раз.

— Хочешь, чтобы я был внутри?

Я застонала, едва вспоминая, почему так важно не заняться сексом.

— О, Боже… Я не… Я не могу… — Колёсики едва вращались в моём затуманенном желанием разуме.

— Станешь моей — и я тебя не отпущу. — Резко, едва сдерживая бешенство, ответил он. — Запомни, если я буду твоим первым — то стану и последним. — Звенящая необратимость этих слов меня отрезвила. — И убью любого, кто осмелиться прикоснуться к тому, что принадлежит мне.

Постоянство.

- Умоляй, чтобы я тебя трахнул. — Он хлестал мою правую грудь.

Ловушка!

В мыслях я видела, что он уже готов схватить меня, приковать навечно. Охотник готовился нанести удар. Вот чего он ждал.

Этого. Почему теперь? Почему я?

— Умоляй, Наталья.

Не могу думать!

— Н-нет?

Тишина. Наконец-то.

— Что ты сказала?

— Не могу. Пока ты не скажешь, что это будет только секс. Без последствий.

— Я сказал, что ситуацию контролируешь ты. — Его тон сделался зловещим. — Но тебя контролирую я. Я могу заставить тебя умолять.

— Знаю, — прошептала я.

Моё признание вроде бы немного умерило его гнев.

— Тогда зачем отвергать нас, milaya?

— Это всё уже чересчур. Я просто… не могу.