Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней

— А сейчас послушайте меня, дорогой полковник, — Бомон сгреб Мартена за шиворот пиджака и ткнул дулом револьвера толстые складки на его подбородке. — Фарж валяется там, внизу и мне бы не хотелось, чтобы случилось еще одно несчастье… Поэтому ведите себя тихо и передайте министру, что несмотря на все ваши усилия, я все-таки сделал свое дело…

Бомон отшвырнул Мартена в сторону и открыл дверь кабинета.

Это была просторная комната с резными панелями черного дерева и огромными окнами от пола до потолка. Сейчас они были закрыты тяжелыми ткаными шторами и в кабинете царил полумрак. Президент Нджала лежал в глубине комнаты на кушетке, прикрыв лицо свежим номером газеты «Матен» и, казалось, дремал.

— Это опять вы, Мартен? — не отрывая лица, спросил Нджала, — только ничего не говорите, — добавил он, — у меня ужасно болит голова…

Бомон молчал.

Нджала отбросил газету и, увидев Бомона, вздрогнул от неожиданности. Он быстро поднялся с кушетки и застегнул пиджак на все пуговицы, приняв официальный деловой вид.

— Я очень рад вас видеть, господин Бомон. — произнес Нджала после минутной паузы.

— Я тоже рад, что вижу вас, господин президент, хотя многие пытались помешать нашей встрече, — ответил Жослен.

Он сделал несколько шагов навстречу Нджала.

— А теперь зажгите лампочку, — указывая на шторы, — сказал Бомон на профессиональном жаргоне, — и готовьтесь к смерти, господин президент.

Нджала молча раздернул шторы на огромных окнах и в кабинет хлынули ослепительные потоки яркого, весеннего полуденного солнца.

В это время охрана замка была приведена в полную боевую готовность. По рации был передан приказ полковника Мартена о возвращении дополнительного отряда полиции в Шато де Ферьер. Апартаменты Нджала были взяты в двойное оцепление солдатами охраны, двери и окна были под постоянным прицелом снайперов.

Штаб охраны находился напротив апартаментов Нджала, в северном крыле замка и сейчас Виктор и Ра-гуле пытались рассмотреть происходящее в кабинете через оптические прицелы винтовок.

— Я вижу угол стола, силуэт… «лампочки зажгли»… — вслух комментировал Рагуле увиденное для полковника Мартена, Валера и Фаржа. — А почему он открыл шторы? Это что — условный сигнал?

— Причем тут сигнал… — злобно сказал инспектор Фарж, забирая у Рагуле винтовку, — просто так удобнее делиться…

— Говорят, Фарж, что вы видели его мертвым? — съязвил Мартен.

— Когда вам приставят к затылку револьвер, вы и не то увидите, — мрачно ответил Фарж, вглядываясь в оптический прицел. — А с вами, господин полковник, такого не случалось? Но я с ним за все рассчитаюсь…

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ УБИЙСТВО НЕЗАРЯЖЕННЫМ РЕВОЛЬВЕРОМ

Нджала сел за письменный стол и внимательно посмотрел на Бомона.

— Сколько у меня осталось времени? — спросил он, стараясь казаться спокойным.

— Примерно десять минут, — ответил Жослен, — не вижу причин для того, чтобы ваша жизнь продлилась дольше.

В воздухе повисла напряженная пауза. Президент Нджала лихорадочно искал спасительный выход. В ящике его стола лежал пистолет й он мучительно пытался вспомнить, заперт ящик или нет. Он осторожно уперся в его дно коленом и слегка двинул ящик к себе… Он поддался…

— Но в оставшееся время, господин президент, — продолжал Жослен, не спуская глаз с Нджала, — давайте поговорим на высокие темы: о народном счастье, о свободе, равенстве, братстве… О том, на чем вы игралИ всю жизнь и что вы всю жизнь предавали. Ведь я убью вас именно из-за этого, а вовсе не из личной мести, как вы думаете.

— Единственная вещь, о которой я сожалею, господин Бомон, — медленно произнес Нджала и лицо его посерело от ненависти, — это то, что я не могу вас убить. Я не могу простить себе то, что тогда, в Мальруни, два года назад, не приговорил вас к смертной казни. До сир пор не могу понять, почему я так поступил? Ведь, по существу, вы не представляете никакой ценности.

Бомон усмехнулся. Бессильная ярость Нджала его забавляла.

— Что вы говорите? А по-моему, кое-какую ценность я все же представляю… Так, значит, вы не хотите побеседовать со мной напоследок об идеалах добра и зла, справедливости, братства, свободы? А может быть, вы и правы, господин президент. Наверное, для вас все это — лишь общие слова, сотрясение воздуха. Что они значат по сравнению с такими простыми вещами как жизнь и смерть…

— Так чего же вы ждете? — спросил Нджала.

Он незаметно двигал коленями, пытаясь выдвинуть ящик с пистолетом и ему это постепенно удавалось. Ящик был уже приоткрыт сантиметров на пять. Оставалось совсем немного…

— Вертолет, — ответил Жослен. — Я жду вертолет.

Едва он это сказал, как воздух наполнился легким гулом и небольшой спортивный бело-красный вертолет начал плавно снижаться над зеленой лужайкой перед замком.

В это время в штабе охраны напряженно всматривались в окна кабинета, не было выстрелов, не слышны были голоса. Казалось, там шла тихая дружеская беседа.

Полковник Мартен лихорадочно попытался связаться по телефону с министром безопасности, но ему это пока не удавалось.

— Я не спрашиваю о том, как вас зовут, мадемуазель!