Профессиональная интуиция

— Ничего, — успокоила я. — Мы же с вами люди откровенные. И потом, я вас уже предупреждала, что умна ничуть не меньше, чем привлекательна.

Кормили в «Каменном цветке» действительно отменно. Горшенин, выполняя свое обещание, почти весь обед рассказывал о себе: о том, что был три раза женат и с каждым разом все неудачнее, о войне, о том, как получил ранение и почему уволился вскоре после этого.

— Понимаете, Ниночка, — признался он. — Я вдруг как-то отчетливо понял, насколько бессмысленно все, что я делал до сих пор. Эта бесконечная война, на которой одни умирают за здорово живешь, а другие состояния сколачивают…

— А зачем вы вообще в армию пошли, с вашими-то привычками и взглядами на жизнь?

— Ну, тогда у меня взгляды, надо сказать, были несколько иными. Армия была окутана эдаким ореолом романтики… В лучшие для России времена офицеры всегда являлись элитой общества — образование, происхождение, манеры, понятия о чести, достоинстве… Все это, к сожалению, далеко в прошлом. Так же, как и величие России.

Горшенин бросил на меня острый взгляд, но я промолчала, только горестно вздохнула, давая понять, что полностью согласна с услышанным. Активно поддерживать разговор на тему переустройства России я пока не чувствовала себя готовой.

Еще пару раз Игорь Викторович делал попытки вовлечь меня в дискуссию о судьбе страны, но я так же упорно, хотя и не демонстративно увиливала от разговора, вовремя запихивая в рот очередной лакомый кусочек какого-нибудь блюда.

Примерно через час после нашего прихода — неторопливый обед уже подходил к концу — запиликал телефон в кармане Горшенина.

— Прошу извинить меня, Ниночка. — Он вынул трубку и плотно, так, что я не услышала даже звука голоса звонившего, прижал ее к уху. — Слушаю. Да. Вот как? Ну что ж, скорее это радует, чем огорчает. Хорошо, спасибо. Точно не могу сказать, в пределах часа.

Он сложил трубку, положил ее обратно во внутренний карман, бросил на меня задумчивый взгляд.

— Вам пора ехать? — поинтересовалась я.

— Только после того, как мы закончим и я отвезу вас в гостиницу, — невозмутимо отозвался Горшенин.

— Отвозить меня в гостиницу совершенно не обязательно. — Мне вдруг захотелось побыстрее отделаться от его общества. — Я еще собиралась заглянуть в магазин, сделать кое-какие покупки.

— Значит, я довезу вас до магазина, только не знаю, какого именно. Что вы намереваетесь купить?

— Некоторые предметы личной гигиены, — ответила я уклончиво, стыдливо опустив при этом глаза.

Вообще-то я намеревалась заглянуть на вокзал и кое-что забрать из камеры хранения. При этом мне совсем не хотелось, чтобы Горшенин околачивался где-то рядом. Иначе он обязательно задал бы естественный вопрос, почему я не забираю сразу всю сумку.

Но Игорь Викторович сам завел разговор на эту тему.

— Между прочим, вам ведь надо еще забрать вещи из камеры хранения, — обеспокоенно нахмурился он. — Знаете что, давайте-ка сейчас заедем на вокзал, возьмем ваши вещи, а в магазин заглянете позже. Там есть как раз неплохой недалеко от гостиницы. Думаю, в нем вы найдете все, что вам нужно.

Я отрицательно помотала головой:

— Да я вообще-то не хотела пока забирать ту сумку. В ней нет ничего такого, что могло бы позарез понадобиться мне в ближайшие день-два. А там мало ли, может, опять переехать придется.

Я действительно не собиралась пока брать сумку, но совершенно по другим причинам. В сумке помимо прочего находилась аппаратура для прослушивания, оружие и еще немало такого, что тащить в гостиницу, особенно учитывая сложившиеся обстоятельства, мне не хотелось бы.

— Ну хорошо, — после минутного препирательства согласился Горшенин. — Если вы так настроены, давайте вернемся к этому вопросу позже.

Вот как, значит, позже. Насколько я поняла, Игорь Викторович решил заняться мною всерьез. Что ж, похвальное намерение.

В конечном итоге было решено, что из «Каменного цветка» он отвезет меня в гостиницу, откуда я могу, если не передумаю, отправиться по магазинам. А сумку из камеры хранения можно будет забрать сразу же, как только я посчитаю данное действие необходимым. При этом Горшенин взял с меня обещание, что для перевозки в гостиницу оставшейся части багажа я непременно воспользуюсь именно его услугами.

На обратном пути к машине я заглянула в киоск «Роспечати» и купила местную газету с объявлениями, решив начать поиски работы с изучения общей ситуации на рынке труда в городе.

Горшенин покосился на газету, но какие-либо вопросы, если они у него и возникли, предпочел оставить при себе.

— Хочу посмотреть, что у вас тут почем, — туманно пояснила я, сворачивая газету в тугой рулон.

Игорь Викторович вежливо улыбнулся, но снова промолчал.

Возвращаясь к гостинице, мы почти не разговаривали. Я думала о Горшенине. О чем думал он, осталось для меня, к сожалению, тайной за семью печатями. В целом Горшенин мне импонировал. Пользуясь лексиконом Нинки, можно было сказать, что пока он вполне тянул на звание «хорошего дядечки» — умный, интеллигентный и «свой» благодаря богатому военному прошлому.