Профессиональная интуиция

Все три бокса были пронумерованы. Рассудив, что военные, даже бывшие, по принципу должны оставаться последовательными и предсказуемыми в своих действиях, я вынула отмычки и вскрыла дверь бокса номер три. И снова не ошиблась в своих предположениях.

Доктор оказался именно в этом помещении. Кем же еще, если не доктором, мог быть заросший щетиной и в самом деле немного похожий на классического народовольца мужчина, дрыхнувший сейчас на узкой больничной кровати?

Я вынула пистолет, переместила луч света с кустистой щетины на заостренный нос, затем — на глубоко запавшие глаза.

Мужчина встрепенулся и резко сел. Глаза его лихорадочно посверкивали.

Сквозь зарешеченное окно бокса света проникало достаточно, чтобы различать только очертания мебели. Поэтому, скользнув лучом фонарика по своему пистолету, чтобы у незнакомца отпали все возможные сомнения в серьезности моих намерений, я щелкнула выключателем и тихо, уже в полутьме, сказала:

— Спокойно. Я всего лишь незваный гость. Вы кто?

Человек сонно похлопал глазами и растерянно пробормотал:

— Гвоздев. Врач. Гвоздев… это… Николай Иванович. А-а-а…

— Тш-ш-ш, — предостерегла доктора я. — Не надо лишних слов. Гвоздев, на свободу желаешь?

Доктор молчал. Может, он кивнул. Но после яркого света фонарика при скудном освещении из окна я этого не увидела. Говорят, что молчание — знак согласия. Вот я и решила принять молчание пленника за согласие сотрудничать, поэтому не то предложила, не то приказала:

— Тогда рассказывай, что тут у вас происходит.

Глава 9

Доктор оказался исключительно ценным источником информации. Опасливо косясь то на пистолет, то на платок, прикрывавший нижнюю часть моего лица (вязаная шапочка была низко надвинута на лоб, так что видны оставались только глаза), он принялся рассказывать.

По сбивчивому началу я поняла, что к команде Горшенина он примкнул года два назад, привлеченный идеей о превращении России в справедливое государство. И между ним и Горшениным практически не возникало разногласий вплоть до момента, когда в «лагерь» (на базу, как выражался Гвоздев) не были привезены первые подшефные подростки.

Уже до этого к Гвоздеву «от Игоря Викторовича» нередко попадали пациенты с травмами различной степени тяжести, ожогами, ножевыми и даже огнестрельными ранениями. Но Горшенину легко удавалось держать доктора на коротком поводке, периодически беседуя с ним на политические и экономические темы, а также вообще «за жизнь». Объяснения же происхождения ран и травм «личного состава» давались самые простые, нередко абсурдные, даже при первом рассмотрении. Как правило, все списывалось на несчастные случаи во время практических занятий в тире, спортзале и на «тропе разведчика».

То, что в центре имелась своя «тропа разведчика», меня не очень удивило. Особенно после того, как Гвоздев вкратце перечислил виды и примерное количество оружия, а также спецтехники, которыми располагал центр.

Гораздо удивительнее было то, что в течение нескольких месяцев Гвоздев, фанатично преданный своим идеалам переустройства России, слепо верил каждому слову Горшенина и практически ничего не знал о действительном положении дел. Но так было в тот период, когда центр еще только создавался, а база принадлежала военным.

Но вот при посредничестве влиятельных друзей и единомышленников Горшенин получил право брать на поруки подростков, стоящих на учете в «детской комнате» милиции, а также мальчишек, впервые совершивших мелкие преступления и незначительные правонарушения, за которые они имели шанс отделаться условным сроком.

Вскоре в «лагерь» поступили первые «воспитанники». А уже через неделю в лазарет попал подросток, всю спину и зад которого украшали глубокие кровоточащие полосы.

С этого момента для доктора все пошло кувырком. Теперь о единодушии между Горшениным и идеалистом-»народовольцем» Гвоздевым не могло быть и речи. Но разрывать отношения или уходить из центра Гвоздев пока не помышлял, искренне считая, что «лидер освободительного движения» попросту временно заблуждается в отношении выбранных методов воспитания молодой смены.

Но Горшенин ни в чем не заблуждался. По его мнению, крепких духом и телом мужчин из хулиганистых «юных отбросов общества», как он «ласково» называл только что прибывших, можно было сделать только одним способом — жесткой дисциплиной в сочетании с тщательно продуманной программой подготовки.

— Подготовки к чему? — спросила я.

Лицо Гвоздева мрачно искривилось. Отвечать на конкретные вопросы ему не очень нравилось. Я, как бы между прочим, шевельнула пистолетом. Доктор обреченно вздохнул.