Профессионально беременна

— Полиция сказала, что Данька! — воскликнула Эля и разревелась, размазывая тушь и черные тени по всему лицу. Бедный ребенок… Мать сбежала, отца убили, брат в СИЗО, а сестра в больнице! Катюшка вон вообще в свою Швейцарию укатила… Осталась Эля одна.

Я порывисто обняла ее, притянула к себе, и Эля вцепилась в меня, как детеныш обезьянки в мать, рыдая на моем плече и уничтожая светлую блузку за тридцать тысяч.

— Ну все, все, малыш, — я гладила ее по волосам, сминая дурацкий хаер. — С Дашкой все будет хорошо, и Данилу выпустят обязательно!

— Не вы-пустя-ат! — прохныкала Эля, старательно размазывая черные сопли по моей блузке. — Он за меня сел!

Я не сразу сообразила, а потом с силой оторвала ее от себя и встряхнула:

— Ты что? Что ты говоришь?! Это ты убила отца?

— Нет, конечно! Сдурела, да?

— Дашку отравила?

— Да пошла ты!

— Ну так чего за тебя-то?

Эля отмахнулась, уткнувшись в подушку, и прорыдала глухо:

— Он думает, что это я-а-а…

— О господи…

Я уже машинально погладила ее по спине, лихорадочно размышляя. Данила решил сесть, чтобы выгородить сестру. Глупо, конечно, но так благородно… В этом весь Беркут. Какого черта она не сказала ему правду? Какого черта он не проверил? И чем занимается адвокат? Мне надо срочно к нему… Но сначала к Даше в больницу. Надо узнать, как ее состояние. А потом можно и к адвокату — перетереть за ведение дела и получить разрешение на свидание с Данилом. А Эльку я тут одну не оставлю. И вообще… Ее надо отослать в Лисий Нос. Там Полина, кошки, лошади. А тут люди мрут, как мухи.

— Эллина! Вставай. Иди умойся. Давай-давай, поторапливайся!

Я потянула ее за руку, вынуждая сесть, и Эля пробурчала:

— Зачем это?

— Поедем Дашку проведаем.

— Так нас к ней и пустят…

— Не пререкайся. Не пустят, так поговорим с лечащим врачом. А потом Костя отвезет тебя в Лисий Нос.

— Что я там забыла?! — удивилась Эля, глядя на меня глазами панды — в черных «очках» на бледном лице.

— Так мне будет спокойнее.

— Не поеду я ни в какой Лисий Нос, — насупилась она. Я поджала губы:

— Поедешь!

— Че ты раскомандовалась тут? Ты мне не мать!

Закатив глаза на миг, я встала и фыркнула:

— И слава богу! Не хватало еще! У меня вон своих в животе…

И осеклась. Эля прищурилась и подозрительно спросила:

— Что? Что там у тебя в животе, кроме ребенка?

— Эллина, что может быть в животе, кроме ребенка? — рассмеялась я, а потом серьезно вздохнула: — Только близнецы.

— Двойня?

— Ты так мелко думаешь о своем брате? Тройня!

Девушка широко распахнула глаза, медленно обошла меня по периметру и протянула:

— Что-то не видно!

— Ну ты даешь. Девять недель всего. И не будет видно.

Эля покачала головой:

— Ну ты блин даешь! Это что — у нас тут будут трое спиногрызов орать скоро?

Я повернулась к ней, уперев руки в бока, и сказала жестко:

— Да, милая моя. Скоро не ты будешь самой маленькой и капризной, а мои трое спиногрызов. А тебе, Эля, пора взрослеть. Потому что тебе семнадцать лет. Ни папы, ни мамы, зато брат и сестры, которые тебя не замечают.

— А вот и замечают! — она взлохматила хохолок на голове. Обиделась. Мне стало смешно. Я махнула рукой:

— Не замечают, хоть ты в серо-буро-малиновый цвет покрасишься. В крапинку!

— А что мне делать? — ее губы дрогнули, искривились. Бровки с пирсингом поднялись. Морщинки на лбу… Я снова вздохнула. Нет, я не нанималась воспитывать этого ребенка! Да и не ребенок это вовсе: взрослая половозрелая кобылища. Уверена, что с ней все носились до определенного возраста, а потом просто махнули рукой. Теперь в доме никого, кроме меня и прислуги…

— Для начала, Эля, сходить умыться. И голову помой. А потом поедем в больницу, и по дороге расскажу, что надо делать, чтобы тебя воспринимали, как личность.

Больница Скорой помощи, куда увезли Дашу, располагалась в четверти часа езды. Костя не отходил от меня ни на шаг, Эля тоже следовала за мной, как бездомный щенок, разве что не заглядывала в глаза. В машине у нас состоялась интересная беседа, результатом которой стали красные от слез глаза девчонки и обещание взяться за ум, ну хотя бы подумать, в какой институт поступать.

У дежурной медсестры я узнала, что Даша Беркутова находится в реанимации в тяжелом, но стабильном состоянии, что врачи делают все возможное, ну и что пока ничего не нужно. Сунув ей в карман пару купюр, попросила звонить при любых изменениях и вообще — чтобы сообщить новости. Женщина согласилась с энтузиазмом, и я решила, что сделала здесь все, что смогла.

Потом Костя отвез нас с Элей в Лисий Нос.