Профессиональное убийство. Не входи в эту дверь!

– Берегла до Парижа, потому что в нем был адрес, где можно дешево снять комнату. Вероятно, оно среди моих бумаг. Бумаги у меня в чемодане.

– Ты могла бы выставить свидетелем автора письма, – предложил я.

– Это далеко не так ценно, как само письмо, – возразил Крук. – Итак, это ваша версия происходящего?

– Если вы не собираетесь натаскать меня, – спокойно ответила Фэнни. – Я пока даже не знаю, в чем проблема, разумеется, кроме пуговицы.

– Давайте помогу вам. Прежде всего – авария на дороге в Кингс-Бенион, задержавшая, по вашим словам, машину Рубинштейна. Местные полицейские показали под присягой, как и очевидцы-свидетели, что авария произошла только в шесть тридцать, так что если вы сели в поезд в шесть двадцать восемь, то не могли видеть разбитого автомобиля.

– То был не автомобиль, – возразила Фэнни, – а конный фургон. Говоря об аварии, я только имею в виду, что лошадь упала. Думаю, это не так впечаляюще, как две машины, но тоже преграждает дорогу.

– Вы продумали все, так ведь? – восхищенно воскликнул Крук. Я никак не мог понять, верит он ей или нет. – Сейчас ваша главная проблема – пуговица.

– Вы же здесь как раз для этого, разве нет? Я не знаю, как это объяснить, могу заметить лишь, что такие же пуговицы есть у других людей.

– К сожалению, тогда в доме больше не было никого с такими пуговицами. При обвинении в убийстве возможность – это практически все, а мотив остается на втором месте.

– Нелогично! – горячо запротестовал я.

– Ссылаюсь на дело «Рекс против Хирн», – объяснил Крук. – Обвинитель указал присяжным: раз они пришли к твердому выводу, что миссис Хирн умышленно подсыпала яд, приведший к смерти обеих жертв, это не обязывает их сомневаться, если не удалось установить мотив. Не существует мотива, который подтверждает факт убийства. Самое неприятное, – сухо добавил он, – что эта пуговица, мисс Прайс, была обнаружена в руке Рубинштейна. Постарайтесь припомнить, все ли пуговицы были на пальто, когда вы вышли из дома?

– Полицейские расспрашивали меня об этом, – ответила Фэнни. – Все пуговицы находились на месте.

– А я помню, что наблюдал за тобой, – вставил я.

– А когда пальто оказалось в руках у полицейских, они потребовали, чтобы я объяснил, как оторвалась пуговица. Кроме того, что мы с Сэмми сцепились в машине, я ничего придумать не смогла.

– Вы заметили в тот вечер, когда вернулись в свою квартиру, что пуговица отсутствует?

– Нет, я просто сняла пальто. И не думала о нем, пока не явилась полиция. Я брала пальто на палубу, но лишь набросила его поверх дорожного костюма. И понятия не имела, что там нет одной пуговицы, пока полицейские не указали.

– Как проходил допрос?

– О! – воскликнула Фэнни. – Они делали все, что полагается. Как комические детективы на сцене. «Должен предупредить, все, что вы скажете…» Я словно смотрела пьесу. Мне никогда не верилось, что полицейские действительно такие. Они сказали, что будут рассматривать любое объяснение, какое я смогу дать, но застали меня врасплох, и я ничего не сумела придумать.

– А дальше?

– Я лишь развела руками. Что еще оставалось делать? Господи! Хоть бы мне разрешили курить.

Крук нахмурился.

– Это вам почти ничего не даст, – заметил он. – Не можете придумать что-нибудь получше?

– Я вообще ничего не могу придумать, – ответила Фэнни. – Будь у меня готовы убедительные ответы на все неожиданные вопросы, разве это не усилило бы их подозрения? Не следует объяснять все уличающие обстоятельства, это делают адвокаты, защищая тебя. Такая у них работа. Если не можете предложить никакого совета, то даете своему подзащитному хороший шанс. Он не должен ничего объяснять немедленно. А если лжете, найдется кто-то достаточно умный, чтобы уличить вас. Во всяком случае, когда на карту поставлена моя жизнь, я хочу быть защищенной от опасности.

Крук с восхищением посмотрел на нее.

– Сейчас считаете себя защищенной?

– Когда мне нужно платье, я не покупаю выкройку за шесть пенсов, потом кладу ткань на пол, вырезаю по краям, затем сшиваю и надеюсь, что оно будет выглядеть как от Виктора Штибеля. Я иду к портному и делаю заказ. Здесь то же самое.

– Только идете к портному со своим материалом, – заметил Крук.

– Я рассказала вам обо всем, – произнесла Фэнни.

Я понимал, что Крук не знает, верить ей или нет.

– Из этого выйдет лишь купальник, притом укороченный, – предупредил он, – если мы не сможем найти еще материала. Что скажете о письме Брайди, которое писали в поезде? Почему отправили его только в двенадцатом часу, если приехали в город в девять?

– Потому что не хотела, чтобы Норман получил его, пока я не покину страну. Он не должен был получить его до полудня, а я собиралась успеть на согласованный с пароходным расписанием поезд в одиннадцать с минутами.

– Это похоже на игру моего детства: мы ходим, ходим, ходим вокруг тутового дерева и никуда не приходим. У вас есть ответы на все, и ни с одним из ответов мы не продвигаемся ни на шаг. Но если вы собирались ехать в Париж, почему вспомнили о письме в понедельник утром?

– Я получила письмо в понедельник утром.

– Но не оно подвигло вас уехать.