Профессиональный некромант. Пенталогия в одном томе

Я так долго формировал эту личность, так тщательно продумывал ее детали. Так упорно вживался, пока наконец она не приросла ко мне намертво, что, когда ее не стало, начал испытывать почти физический дискомфорт. Увы. Заклинание света тем и хорошо, что не делает исключений. И ни капли не разбирается в том, на какую личность воздействует. Оно разрушает все, до чего может дотянуться, а потом откатывается назад подобно отливу, оставляя после себя осколки прежних эмоций, памяти и всяческий мусор, который уже никогда не будет цельным.

Ворг не мог знать, что личность Гираша я просто придумал. И не мог предвидеть, что заклинание, смыв ее могучей волной, никак не затронет того, что составляло зерно моей прежней сущности. Которая, отряхнувшись от осколков прошлого, немедленно воспрянула и начала старательно возвращать упущенные позиции.

Ощущать себя снова мэтром Валоором да Шеруг ван Иммогором было непривычно. Другие мысли, устремления, совершенно иные ценности. Внимательно оглядев суетящихся светлых, я в какой-то момент поймал себя на мысли, что… скучаю по старому доброму Гирашу. По его манере общения, ухмылкам, привычкам и эмоциям, которые всегда бурлили через край.

Впрочем, создать его заново и стать прежним я еще успею. А пока надо встряхнуться и доиграть последний акт этой пьесы. Ведь должен же быть у хорошей истории достойный финал?

Мастер Ворг, к моему искреннему изумлению, оказался жив. Он был смертельно бледен, дышал тяжело и с хрипами, но в его теле еще теплились слабые искорки жизни. Лежа у дальней стены и упираясь макушкой в опрокинутое кресло, он с нескрываемым раздражением смотрел на магов и время от времени презрительно дергал губой, если его взгляд на мгновение касался стола, где трое целителей лечили обожженного Лиуроя. Надломленный, разочарованный и безнадежно проигравший. Старый, одинокий, неизлечимо больной архимаг, у которого больше не осталось козырей.

Видимо, предательство ученика ударило по нему сильнее, чем он хотел показать. Но исправить уже ничего было нельзя – когда над тобой с обворожительной улыбкой нависает насма, а рядом лежит полнехонький накопитель с остатками твоих сил, лишний раз дергаться как-то не хочется. Да и торчащая из груди рукоять кинжала не способствует появлению прыти.

Впрочем, при виде меня мастер Ворг все же занервничал. И даже попытался отползти подальше, каким-то чудом сумев приподняться на локтях.

– Ты… – дрожащим голосом прошептал он, глядя на меня диковато расширенными глазами.

Я успокаивающе махнул рукой обернувшимся преподавателям, сделал было шаг им навстречу, но, опустив взгляд, внезапно наткнулся на древнюю, обтрепанную и обгоревшую по краям книжку с до боли знакомым названием. При виде которой у меня что-то екнуло в груди.

Нич… Эх, Нич…

Тяжело вздохнув и опустившись на колени, я бережно поднял «Пособие для начинающего некроманта» и, погладив кончиками пальцев почти отвалившийся корешок, прижал к груди.

– Вот, значит, какую смерть ты выбрал…

– У вас почти не было защиты, Невзун, – произнес быстро подошедший мастер Рух. – Поэтому он сделал то, что смог: принял удар на себя. Не знаю, правда, что за кудесник его создал, но какая просто невероятная преданность! Сегодня фамильяр дважды спас вам жизнь, молодой человек. Если бы не видел этого собственными глазами, ни за что бы не поверил. Но факты, как говорится, налицо. Даже любопытно становится, что же именно написано в той тетради, если обычный некромант смог сотворить такое потрясающее создание. Снимаю шляпу перед вашим отцом.

– Это был мой Нич… – я низко склонил голову, пряча изменившееся лицо. – Единственный и неповторимый. Мне действительно оставили его в наследство. Как память о прошлом. И пусть он пробыл со мной рядом совсем недолго, но иногда… кажется, что целую вечность. Вы меня понимаете?

– Он был вам дорог? – с сочувствием спросила графиня де Ривье, и моего плеча легонько коснулись ее тонкие пальцы.

Я тяжело вздохнул и честно признался:

– Он был единственным, кто по-настоящему меня понимал.

После чего встал, по-прежнему прижимая к груди почерневшую от огня книгу. Не поднимая глаз, приблизился к тяжело дышащему Воргу. Заколебался на миг, когда умирающий старик попытался что-то сказать. А сообразительная Хисса тут же хмыкнула:

– Не переживай, Невзун. Он уже неопасен. Но если хочешь ему что-нибудь сказать – говори сейчас. Потому что больше такой возможности не будет.

Я покосился за спину, на тактично отступивших преподавателей, так же медленно опустился рядом с Воргом на колени. И благодарно кивнул насмешнице, когда она без напоминаний сдвинулась, закрывая нас от всевидящего ока ректорской следилки.

– Жаль, что ты выжил, щенок! – с усилием выплюнул из себя почти что мертвец, когда я наклонился к его лицу. Так, чтобы он смог ощутить на коже мое дыхание и без помех рассмотреть стремительно разрастающуюся в моих зрачках тьму. Затем, видя в глазах Ворга недоумение, медленно изогнул губы в зловещей улыбке и, наклонившись к самому его уху, ласково шепнул: