Профессиональный свидетель

— Почему же вы считаете, что я вас обманул? — спросил Гордеев.

— Как это — почему? Я пригласила вас в гости, портье сказал, что вы согласились и, в свою очередь, приглашаете меня поужинать, я пошла переодеваться, и тут оказалось, что вы… исчезли.

— Ну и ну!

Гордееву показалось что он бредит. Он заставил ее все повторить, и наконец мистическая эта ситуация разъяснилась. Записку ему она оставила вчера. И вчерашний же портье сказал ей, что оперативно передал ее Гордееву, при этом зачем-то сочинив ответ от него, когда Юрия Петровича уже не было в гостинице.

— Будем считать, что портье ничего не сочинил. Но так уж сложилось, что я провел вечер в гостях, — объяснил Гордеев. — У меня в Белоярске живет старый приятель.

— Понятно, — протянула стюардесса довольно двусмысленным тоном:

— Правда-правда. Коллега.

— Да какая мне разница, жаль только, что вечер вхолостую прошел…

— Я, признаться, думал, вы уже улетели.

— Сегодня должны были, но наш экипаж перекинули на другой рейс.

Они решили пообедать, потому что оказалось, что оба сегодня еще этого не делали.

— Подождите, Юра, я захвачу бумажник, — сказала Ниночка, уже сменив шорты на такую же символическую юбчонку.

Не желая пускаться во вранье, он назвал ей только имя, которое с бизнесменом Хроменко у них было одинаковым.

— Какая в этом нужда? — удивился джентльмен Гордеев.

— Не оставлять же его в номере, — резонно возразила стюардесса.

Пока она возилась со своей сумочкой, Гордеев обратил внимание на ковер. Для гостиницы такого класса, да еще в двухместном номере, он был необычно хорош — толстый, мягкий, с изощренным восточным рисунком — маленькие верблюдообразные существа танцевали по всему периметру. Гордеев знал толк в таких вещах. Не ручная работа, конечно, но все равно превосходный ковер. На таком ковре хорошо просто бесцельно валяться, да и… заниматься другими приятными вещами.

Они спускались на лифте. Гордеев в первый раз им пользовался, он презирал лифты и рассчитывал только на собственные крепкие ноги, даже в московских высотках. Зря он, что ли, боксировал столько лет? А сейчас в тесной кабине, когда пространство вокруг них замкнулось до минимума и это юное создание старалось не смотреть ему в глаза, он чувствовал, как воздух вокруг наэлектризовывается. А когда удалось наконец поймать ее взгляд, показалось, что он снова чуть странен, и еще было в нем нечто по-хорошему обнадеживающее и как бы одновременно — ожидание чудес на ровном месте. Не сделаю ни одного шага к ней, подумал Гордеев, до обеда, по крайней мере.

А после обеда, который был безжалостно съеден все в том же ресторане гостиницы «Енисей», они погуляли часок по городу, и Ниночка на правах «завсегдатая Белоярска» показывала Гордееву, где тут что есть интересного. Потом она сказала:

— Я устала. Пойдем домой. — Сказала это просто и откровенно.

Они уже перешли на «ты», и оба чувствовали себя свободно и понимали, что произойдет, и хотели этого, и от такой ничем не замутненной ясности простоты чувств и мыслей Гордееву стало снова легко и радостно.

В номере, не отпуская его, она ногой захлопнула дверь. Через несколько мгновений они оказались на ковре, том самом, мягком, толстом, с верблюдиками.

Он запустил руку в задний карман джинсов, где должна была лежать упаковка контрацептивов. Но не обнаружил ее там. Ах да, она же в других джинсах. Конечно, это было не слишком романтично — обрывать такую чудесную прелюдию, но принципы существуют для того, чтобы их придерживаться.

— Я сейчас, — Гордеев поднялся на ноги.

— Куда ты собрался?

— Меня не будет буквально пару минут.

— Ты уходишь? — удивилась Ниночка. — Зачем? Что это еще за глупости? — Изумление ее было понятно, но она заговорила какими-то более «взрослыми», что ли, чем прежде, фразами. — Ну, как знаешь. — Тон стал даже чуть отчужденным. Обиженным.

Гордеев, пожав плечами, вышел в коридор. Ничего, как обиделась, так и отойдет, да и не успеет она обидеться, он же сейчас вернется…

Шестое, или даже седьмое, чувство заставило его сделать шаг назад. Он неслышно приоткрыл дверь в ее номер. Ниночка ходила по комнате и, приложив руку к уху, бубнила:

— Ушел, ушел, убежал, козел, говорю, только что…

Гордеев даже не сразу сообразил» что в руке у нее зажат мобильный телефон.

4

— Да не знаю я, куда он пошел! — тихонько визжала Ниночка. — Может, к себе в номер, может, за сигаретами, поди пойми, что у мужика на уме, когда член встать еще толком не успел… А может, как раз успел и он за гондонами побежал! Не надо рисковать! Ты лучше закругляйся и сматывайся, а ноутбук с собой забирай, если не успе…

Гордеев ворвался в номер и вырвал у нее телефон. Гримаса исказила ее хорошенькое личико, некоторое время она решала, стоит ли сопротивляться, потом вцепилась своими отточенными коготками в его запястье. Бить женщин Гордеев не умел, но она не оставила ему выбора, пришлось двинуть локтем под ребра, не слишком сильно, но чувствительно — так, чтобы дыхание перехватило основательно и ей стало ясно, что в любой момент она может нарваться на более серьезные неприятности.