Профессиональный свидетель

Итак, через десять минут появится зеленый «роллс-ройс», может быть, в сопровождении еще одной машины, теперь ведь Гордеев не знал, приедут ли Рудник с Клеонским вместе или порознь. Зазвонил мобильный. Это был Турецкий.

— Ну что, подгребаете уже? — без обиняков поинтересовался Александр Борисович.

— Саша, я уже тут, жду клиента, скоро будем.

— А чего это вы не вместе?

— Так получилось. Пробки. Не состыковались, — немногословно, но информативно ответил Гордеев.

— Но он приедет же? — забеспокоился Турецкий. — Никаких фортелей не будет?

— Что ты имеешь в виду?

— Откуда я знаю, что у него на уме? Может, он приготовился заявление для прессы сделать прямо на ступенях Генпрокуратуры, приковав себя наручниками к входной двери. А?

У Гордеева даже дыхание сперло. Не то чтобы он буквально верил в такую возможность, просто это было внятное (хотя и полуфантастическое) объяснение, почему Рудник поменял первоначальный план и предложил Гордееву приехать порознь.

— А… Александр Борисович, — осторожно сказал Гордеев, — а скажи мне, пожалуйста, ты ведь с ним сегодня уже разговаривал, верно?

— С чего ты взял? — фыркнул Турецкий. — Буду я со свидетелем по телефону до допроса трепаться. Ты в своем уме? А если он записывает разговор? С вас, адвокатов, станется…

— Или того хуже, — пробормотал Гордеев, — если кто-нибудь еще записывает разговор…

— То есть как это?! — оторопел уже Турецкий.

Гордеев дальше озвучивать свою мысль не стал.

То, что Рудник знал об их утреннем разговоре, напрямую теперь свидетельствовало, что телефон (чей? Гордеева? Турецкого?) прослушивается. Дальше следовало вести себя аккуратно. То есть, во-первых, болтать как ни в чем не бывало, во-вторых, не говорить ничего лишнего, ни полслова информации. Но как это дать понять Турецкому? По телефону — никак. Оставалось подождать несколько минут до непосредственной встречи.

— Да вот же он подъезжает, — сказал вдруг Турецкий, — что ты мне голову морочишь?!

— Где? — удивился Гордеев. — Я никого не вижу.

— А я стою у окна и вижу, — сварливо сообщил Турецкий. — Отвратительного цвета пузатая английская машина, верно?

— Да, — быстро сказал Гордеев, не вдаваясь в бессмысленный спор о том, что он совсем иного мнения об эксклюзивном транспортном средстве Рудника. — До встречи.

Юрий Петрович сообразил наконец, что, продолжая стоять возле киоска с прессой, он находится в «мертвой зоне» по отношению к переулку, из которого медленно выехал «роллс-ройс». Он сделал несколько шагов влево и увидел машину. Вид у нее в московском городском пейзаже действительно был несколько странный. А тонированные стекла, за которыми угадать что-либо было невозможно, не придавали ей более современный вид, а еще больше отчуждали от реальности. Следом за ней никаких серьезных машин, в каких мог бы пожаловать олигарх Клеонский, не было. Значит, Клеонский приехал все-таки с Рудником. Или, может, они где-то были вместе и что-то обсуждали. Не важно.

Гордеев посмотрел на часы. Было 9.19. Машина по-прежнему двигалась медленно, и похоже было, что к Генпрокуратуре Рудник подъедет не минута в минуту, а секунда в секунду.

Гордеев засунул свои «Известия» в портфель и перешел дорогу. «Роллс-ройс» как раз подкатывал к центральным воротам. Гордеев подумал, что это, пожалуй, слишком, не рассчитывает же Рудник в самом деле, что к нему подбежит мальчик из американского кино и отгонит его роскошное авто на стоянку. А оставить тачку тут все-таки невозможно. Придется старику об этом сказать.

Старику. Ха!

Руднику было от силы шестьдесят пять, и в том, что касалось физической формы, он давал фору еще многим пятидесятилетним юристам, страдавшим профессиональными «болезнями» — изрядным животиком, одышкой, мешками под глазами.

Тут снова зазвонил телефон, Гордеев глянул на дисплей, увидел, что это Турецкий, и включил трубку, в противном случае, если бы звонил кто угодно другой, он сейчас этого бы не сделал.

— Юра, — не сулящим ничего хорошего голосом сказал Турецкий, — лучше сразу скажи своему клиенту, пусть отгонит драндулет от ворот, потому что если он все-таки затевает какое-то шоу…

Гордеев вздохнул: Турецкий читал его мысли.

— Хорошо-хорошо, не волнуйся, сейчас мы поднимемся. Через пять минут будем у тебя.

— Без шума и пыли, — продолжал настаивать Турецкий.

— Можешь не сомневаться.