Профессиональный свидетель

— Перед каким несчастьем? — поинтересовался Гаев.

На этом месте Гордеев поднялся и стал тихонько пробираться к выходу. На него зашикали. Он лениво отмахнулся. Все-таки бедная Валечка Карандышева была не права. Если этот сибирский грузин и гениален, то умело это скрывает. Вместе со своими актерами.

3

Безотказный Чебанадзе устроил так, что Локтева из плотников переквалифицировали в рабочие сцены. В перерывах тот перетаскивал декорации, во время действия дежурил у огнетушителя за третьей кулисой, а заодно мог спокойно спектакль посмотреть. Правда, актеров видел в основном со спины, зато слышно было отменно.

Здесь, за сценой, ощутимо пахло краской: хоть Чебанадзе и приказал перед спектаклем обрызгать зал освежителем воздуха, вряд ли кто-то почувствовал себя как бы в цветущем вишневом саду. Скорее на строительстве, где-то рядом с садом.

Локтев осторожно выглянул из-за кулисы: Богомолов был на своем месте, один. В первом действии в его ложе торчали еще какие-то люди, но теперь исчезли: вероятно, решили дать мэру возможность спокойно насладиться пьесой. Молодцы, правильно, посмотреть действительно есть на что. Играют здорово.

Локтев оглянулся: боковой выход свободен. Дверь приоткрыта, на ступеньках лестницы, кажется, никого нет. Свет потихоньку убирают, на сцене стало почти темно.

— Перед каким несчастьем? — сказал Гаев.

…Пора! Сейчас вы получите свой спектакль…

Локтев вынул из кармана «дистанционку» и медленно, со значением, вдавил кнопку. Вспышка в мэрской ложе затмила прожектор, а по ушам резануло так, будто истребитель на сверхзвуке пропорол крышу, опять же — причуды акустики — взрыв был не слишком мощный, рассчитанный на разрушение исключительно ложи, и ничего больше.

Досматривать, что будет дальше, Локтев не стал. От мэрской ложи точно ничего не осталось, а как большие шишки будут приводить в чувство своих перепуганных дам в партере, а телохранители — их самих, было уже неинтересно и неважно. Локтев скатился по ступенькам и через черный ход выбрался в переулок.

4

Да, в этом городке не соскучишься. Тонут иностранцы, взрываются особняки, погибают адвокаты, мэры… Что-то будет дальше?

Гордеев, вернувшись в гостиницу, решил в кои-то веки посмотреть местные новости. Конечно, только и разговоров было что о театральной премьере. Однако после того как он сделал свои традиционные отжимания и принял в душ, по телевизору было уже нечто другое. Адвокат некоторое время ошарашенно смотрел на экран, на котором держалась в кадре черно-белая фотография худощавого мужского лица. Это была криминальная сводка местного телевидения. Потом он убрал звук и позвонил Денису Грязнову, но не смог нигде его найти. Тогда набрал Турецкого, но Александр Борисович сам задал ему первый вопрос.

— Фу-ух, хорошо, что ты. позвонил, я сам хотел тебя кое о чем спросить, но теперь уже не актуально, раз ты позвонил — все в порядке, — на одном дыхании сказал Турецкий.

— Я ничего не понял, — запутался Гордеев. — Что в порядке? Ты хотел что-то спросить, но я позвонил — и уже все в порядке? Как это понять?

— Просто я хотел узнать, любишь ли ты театр, что-то запамятовал, годы, понимаешь, берут свое…

— А, понимаю-понимаю, как же, ты уже в курсе того, что тут случилось? Так вот, представь себе, я там был и все видел своими глазами. Спектакль назывался «Вишневый сад». Не знаю, чем там у них все кончилось. Вырубили его или как…

— Ага! — оживился Турецкий. — Ты что-нибудь интересное знаешь?

— Нет, да и откуда? Я вообще по другому поводу тебе звоню. Саня, ты помнишь офицера ГРУ по фамилии Локтев?

Турецкий помолчал некоторое время, а потом назвал номер войсковой части, в которой тот служил, и даже точную дату, когда они последний раз виделись, — примерно полтора года назад.

— Даешь! — восхитился Гордеев, не упомянув, однако, что именно он-то, адвокат 10-й юрконсультации, и спас тогда армейского разведчика от несправедливого заключения. Впрочем, Турецкий наверняка помнил и это. — Так вот, представь, я с ним заочно тут столкнулся. На этого Локтева снова охоту объявили, теперь он в розыске по обвинению в убийстве. Причем, кажется, уже далеко не первый день, просто я только сейчас ящик включил!

— Где, я не понял?

— Да прямо здесь, в Белоярске. Невезучий он какой-то.

— Хм… Он же вроде бы в отставке должен быть после той истории в Чечне, — неуверенно проговорил Турецкий.

— Так и есть, он — штатский, он лесничим под Белоярском работает или, точнее, работал. Но это сложная история. Я вот о чем хочу попросить, Саша. Может, ребята из «Глории» нароют мне про него каких-нибудь личных сведений? Относительно его дальнейшей жизни, послеармейской уже. У меня тут ни одной зацепки…

— Ты что там, адвокатской практикой занялся? Совсем сдурел?!