Профессионалы

Зажигалку, кстати, госпоже Хэйкэ подарил зятёк. Мол, вот вам, мама, презент от меня. На добрую память. Госпожа Хэйэкэ подарок взяла, а вот память – извините.

Металлический цилиндрик, колёсико, кремень. Огонь долго не берёт мягкий пластик полового покрытия. И не тронул бы вообще, если бы зажигалка была обычной. Но! – зятёк постарался, вложил в подарок часть своей силы-таланта, снабдил презент энергией профсоюзных татуировок.

Первый пожар – а сколько их будет?! – на совести госпожи Хэйкэ. Она постаралась, она начала новую войну.

26. КРОКОДИЛ

– Он?

– Вроде, он. А может, и не он. Сильно вы его?

– Как обычно.

– Значит, крепкий парень. Раз живой ещё.

Голоса. Рядом. Над Акирой. Чьи-то прокуренные хриплые голоса.

Прокуренные…

Курить…

Сигарету просили, табачок… и огоньку… и… – а дальше темно, и тихо. Гоп-стоп? Не похоже.

Лейтенант Ода открыл глаза, и яркий свет тут же заставил его зажмуриться. Под веками – боевой гопак – выкидывают коленца разноцветные круги и пятна: что с закрытыми глазами, что с открытыми – один хрен, ничего не видно.

Тошнит.

Феникса тошнит. Он с трудом перевернулся набок и… – ну, вы понимаете. Сотрясение мозга всё-таки. Иммунитет от ударов кастетами по черепу у Акиры пока не выработался – отсутствовали, ага, в организме антитела и прочая дребедень. Как-то всё недосуг было соответствующими прививками осквернить ягодицы – в профсоюзной поликлинике, ага, в кабинете N20.

От воспоминаний Акире стало ещё хуже, и он… – да-да, опять – ну-у, если вы бывали на приёме у Надежды Джоновны Смит, то вы поймёте, что случилось – рефлекс! – с профессиональным пожарным на бетонном полу.

В общем, Акиру в Гаражах приняли хорошо. Можно сказать, замечательно встретили гостя дорогого. Да, могли убить. Но ведь не убили. Да, могли определить в инвалиды на всю жизнь. Так ведь шевелится феникс и водки просит! А раз чего-то желает, то… И жить будет, и на ноги станет. Не сегодня, конечно. Завтра. Может быть.

Повезло Акире – и-мейл, письмецо от Спитфайра дошло таки, адресат с посланием ознакомился, да вот незадача – оповестить население о визите инкогнито не успел. Потому и табачок, потому и закурить по темечку.

– Водки дайте. Стакан. Два. – Наконец, Акира может безболезненно смотреть. Глаза привыкли свету. Да и прожектор от личика пожарного убрали. Похоже, мордаху феникса сравнивали с миниатюрной «паспортной» голограммой, которая до сих пор, активированная, болтается над грудью Акиры. Феникс смотрит на свою копию: ну, и рожа у вас, мил человек Акира Ода, профессионал пятой – высшей! – категории.

– Водки? – Ехидно интересуется шошон-ивитем. Индейцы, они все ехидные. Циники все. Особенно те, что щеголяют головными уборами из перьев кынсы. Типа, охотник, типа сумею воробью со ста шагов в клюв плюнуть, а тот и не поморщиться, но замертво коготками асфальт почешет.

– Водки? – Переспрашивает индеец. И улыбается, морду пергаментную морщиня – зубы жёлтые напоказ. Старейшина? Возможно. А на моноциклетной куртке у него цвета банды-фратрии Койота. А «койоты» – ребята солидные, с ними лучше без серьёзного повода не шутить. И без пулемёта «Дятел-47» в руках. С пятью запасными лентами-коробками.

– Жалко? Водки?

– Да нет, отчего же? Для бледнолицего «огненной воды» хоть бидончик, а завсегда нацедим. – Трясёт перьями шошон. – Гаррис, плесни гостю. Чуток.

Чуток Акиру впечатлил. Чуток оказался искусно инкрустированным бизоньим рогом – по прикидкам феникса, объём данной ёмкости аккурат – в пропорции один к одному! – соответствовал пол-литровому эквиваленту. В общем, бутылка водки за раз в «чутке» поместилась.

– Вам от Узбека привет. От Ника Юсуповича. – Акира шумно выдохнул и слизнул с губы последние капли. От желудка потянуло сквозняком приятного тепла.

– Спасибо. И как он? Там, у вас?

– Жив-здоров. – Осоловело осклабился Акира. – Закурить дайте, а? Хочется очень.

– Жив, говоришь? Ха-ха, смешной ты малый, лейтенант Акира Ода. Смешной. Гаррис, дай ему табачку.

А потом феникса оставили одного. Руки ему не развязали – а зачем? Ежели настоящий профи, то и сам от верёвок освободится, а на нет и гильотины нет. А что на бетонном полу валяется, та ведь феникс, а у фениксов душа горячая, как-нибудь тельце обогреет, спасёт от стужи и переохлаждения. Тем более летом. Тем более в подвале.

Верёвки Акира, понятно, пережёг – как два мизинца о стеклопластик, запросто. Хотел сквозь стены плазмой пройти, огоньком в дверные щели просочиться, но передумал – только-только в Гаражах, с людьми нормально пообщался и не успел – и вот так вот сразу умничать? превосходство своё показывать? – излишне это, не по-людски, хе-хе.

Сел в углу подвала и заснул, подогревая резервным теплом стены. Ой как, развело Акиру от водки, да и голова очень-очень болела…

Проснулся, когда разбудили – по плечу похлопали. Шошон разбудил. Поздоровался за руку – крепкая у «койота» ладошка, мозолистая: захотел бы индеец Акире конечность испортить – враз бы сломал. И обжёгся бы, конечно, но… На то, что Акира «развязался», шошон внимания не обратил – воспринял, как само собой разумеется.