Профессор без штанов

– А жадный! Я у него яблочка попросил. Нет, говорит, это моим питомцам. - Алешка задорно расхохотался. - Ну, мы с Димкой дождались, когда он после обеда захрапел, дверь в терраску на всякий случай лопатой подперли и - в сад. Яблок набрали! Хотите яблочка? - И он сунул руку в карман.

Я даже испугался, вдруг Бир сейчас скажет: «Хочу!» А у Алешки в кармане только старая жеваная жвачка завалялась.

Но Бир яблочка не попросил. Он вежливо сказал:

– Что-то я себя плохо чувствую, коллеги. Голова разболелась. - Это немудрено. От Алешкиной болтовни мигрень может случиться хроническая. - Вы бы откланялись, что ли?

– Извините, - сказал Алешка. - Мы откланиваемся. Нас тоже дела ждут.

И мы вышли за дверь. Я сразу же приник к ней одним ухом, Алешка другим.

Бир был очень взволнован и поэтому не говорил в трубку, а орал:

– Артур! Товар брать завтра днем! Ночью там менты, охрана. Как, как? Он после обеда два часа дрыхнет. Дверь лопатой подопрете - и действуйте! Все понял?

И мы все поняли. Подмигнули друг другу и пошли домой.

Вредные мы все-таки ребята! А уж хитрые! Особенно младший.

Как развивались события на ферме, мы узнали не совсем обычным путем. Да, кассету мы просмотрели, но попала она к нам совсем не так, как мы рассчитывали. Словом, и кассета к нам попала, и нам… попало.

Вечером папа вел себя как-то странно. Все время поглядывал на нас с Алешкой и потирал руки, будто предвидел какое-то удовольствие. Например, в виде телесных наказаний своих любимых сыновей.

После ужина он не спрятался, как обычно, за газету, а позвал нас к телевизору. Достал из своего «дипломата» какую-то кассету и вставил ее в видак.

– Несколько предварительных слов, - начал он торжественно. - Сегодня в бюро пропусков пришел какой-то неизвестный человек. Среднего роста, достаточно упитанный, в полном расцвете сил…

– Карлсон? - спросил Алешка, заерзав на стуле. - С мотором?

Папа подумал.

– Пожалуй, нет. Без мотора. Но с лысиной… Так вот, он оставил дежурному офицеру портативную кассетку на мое имя. Наши сотрудники перегнали ее на обычный формат…

– Как мило с их стороны, - сказала мама.

Она сидела в кресле, в своей любимой шляпке с пером и то и дело косилась на себя в зеркало. По-моему, она даже не слушала, что говорил папа.

– Я, - продолжил папа, - не успел просмотреть на работе эту запись. Посмотрим ее вместе. Думаю, это будет интересно.

Мы немного растерялись. Конечно, мы догадались, что это за кассета и кто этот лысый Карлсон без мотора. С одной стороны - было страшно интересно посмотреть, как состоялось, вернее, не состоялось хищение страусов в крупных размерах. А с другой - мы побаивались папиной реакции. Хотя теплилась надежда, что он не знает о нашем участии в этом деле.

Папа пустил запись.

Сначала на экране шла всякая ерунда. Какие-то сельскохозяйственные работы. А потом вдруг получилось так, будто камера взлетела на какую-то высоту и стала смотреть с этой высоты своими любопытным оком. Ясно - Петруша забрался на водокачку и замаскировался в аистином гнезде.

Мы затаили дыхание. Папа, конечно, схитрил - видел он эту запись. А мама пока ничего интересного для себя на экране телевизора не углядела - никаких кроссвордов и хитрых вопросов.

И вот мы видим. Вдалеке, возле края рощи, появилась незнакомая громадная фура и знакомая красная «Нива». Из фуры вышел ее водитель, а из «Нивы» - Вертинар со своими взломщиками. Они подошли к дому, осмотрелись, увидели запертую дверь. Обрадовались, видать. Подперли ее на всякий случай лопатой, которая будто нарочно стояла возле крыльца, и пошли к загону.

А за ними следом - невидимый глазок камеры.

У входа в загон один из взломщиков достал что-то вроде громадных ножниц и без труда перекусил дужку навесного замка.

Все трое вошли в загон. Вертинар что-то сказал в мобильник. И тут же фура медленно подъехала к загону, развернулась. Водитель подогнал ее задом к калитке, остановился, распахнул задние двери кузова. И снова сел за руль; снова дал задний ход, вплотную прижав распахнутые двери к калитке.

Тем временем Вертинар и его помощники стали обходить загон. Сверху так здорово все было видно.

А в загоне среди страусов при появлении чужих людей началась небольшая паника. Папы-наседки стали суетливо подгребать под себя яйца, а мамы заняли вокруг них оборону. Только Гоша как-то довольно спокойно и, я бы сказал, величественно взирал на эту суету с высоты своего почти трехметрового роста.

В руках жуликов появились метелки. Вертинар что-то им говорил (жуликам, а не метелкам), что-то показывал руками - давал указания.

По этим указаниям жулики стали отгонять некоторых птиц в сторону: тех, что помельче, а самых крупных сбивали в стаю. И погнали их к калитке.

Страусы послушно туда пошли - некоторые из них даже приплясывали на ходу, они, наверное, думали, что чужие люди затеяли с ними какую-то веселую игру.

Но вдруг, когда эти чужие люди стали загонять их в фуру, страусы опомнились. И, словно кто-то дал им команду, развернулись, рассыпались широким строем и дружно пошли на чужаков.