Профессор Допотопнов. Необыкновенные приключения в недрах Земли.

— Конечно, неодинаковы. Как и меловые и все другие, они в одних местах толще, в других тоньше, а в некоторых их вовсе нет. — Чем же это объясняется?

Сигиллярия Каламит

— Объясняется это различными воздействиями тепла, воды и воздуха, которым подвергались и подвергаются пласты. Во многих местах, например, верхние пласты настолько выветрились или размыты, что на поверхности земли оказывается очень древний пласт, и его можно было бы принять за молодой, если бы заключающиеся в нем окаменелости не обнаруживали его древности. Кроме того, здесь важно и само происхождение пластов. Так, пласты одной и той же системы в одних местах отлагались из морской воды, в других из вод пресноводных, то есть на дне рек озер и болот… А затем, вперед! — заключил профессор. — Глубже мы найдем, быть может, вещи более интересные.

И путешественники наши стали с большими усилиями, при помощи рук, ног, канатов и лесенок пробираться дальше. Неутомимый профессор все время внимательно разглядывал стены, что-то соскабливал, растирал между пальцами, наконец торжественно объявил:

— Мы только что оставили за собою триас, т. е. миновали последний период мезозойской эры, соответствующей средним векам в истории земли, и теперь опускаемся вглубь веков древней ее истории, известной в науке под именем эры палеозойской.

— Теплеет как будто, — заметил Станислав.

— Я думаю… Мы находимся на глубине 750 метров. Цельсий показывает 33°.

Лепидодендрон

Продолжая беседу, путешественники незаметно спустились еще на 150 метров. Температура поднялась до 36°. Они были теперь среди красных песчаников пермской системы (диаса), прорезанных тоненькими слоями глинистого сланца^[8], доломитового известняка^[9] и каменного угля, и среди этих отложений дошли до глубины 1000 метров.

Каменноугольный лес

Здесь они остановились и отдохнули немного, после чего опять двинулись в путь и через некоторое время очутились среди мощных пластов каменноугольной системы.

VII

НА ГЛУБИНЕ 1400 МЕТРОВ

— Знаете, лорд, я бы «врата» эти назвал бы не адскими — о нет! я бы назвал их «раем геолога», — с восторгом сказал профессор. — Земля, так ревниво оберегающая свои богатства, сама вдруг раскрыла нам радушно двери и приглашает нас любоваться ее чудесами. Мне это напоминает прогулку по подземному сказочному царству.

— А мне, — заметил Станислав, — прогулку по босняцкой дороге в сумерки, когда не видать уже ям, где можно свернуть шею.

— Мы приближаемся к границе каменноугольной системы, от девона нас отделяет один только шаг.

— Этого я не знаю, — важно заметил Станислав, — но зато я чувствую запах нефти или столько же неприятный запах горной смолы.

— Запах объясняется близостью верхних пластов девонской системы, в пустотах и трещинах которых здесь, как и во многих других местах, имеются, очевидно, скопления жидких углеводородов. В некоторых местностях, как, например, на Кавказе и в Пенсильвании, в Америке, углеводороды эти пробиваются нефтяными ключами на поверхность земли.

— Вы говорите, профессор, что мы в девоне? — спросил лорд.

— Нет еще, но мы скоро будем там, — ответил геолог.

— Нельзя ли будет нам, профессор, сделать там маленький привал?

— Конечно, если вам этого хочется…

Они продолжали углубляться в какую-то узкую трубу и наконец достигли небольшой площадки, на которой и остановились. Здесь англичанин с изысканной любезностью поклонился профессору.

— Не чаял я, что буду иметь счастье так скоро приветствовать вас в моем отечестве, в родном гнезде, — сказал он, улыбаясь.

Профессор тревожно посмотрел на него.

— О чем вы говорите, лорд? Как это в вашем гнезде?

— Пуцкинстон, мое родное гнездо, лежит именно в Девонширском графстве, давшем, сколько я знаю, имя девонскому периоду.

— А я думал, что вы бредите, — заметил профессор.

— Это легко может случиться! Здесь жарко, как в бане!

— Да, не холодно, — сказал геолог.

— Я боюсь, как бы мы не задохнулись или, чего доброго, не сгорели по собственной неосторожности.

— О, этого бояться нечего, — прервал лорда палеонтолог. — Здесь нефти очень мало и она безвредна. Но я чувствую себя здесь, как в таинственных катакомбах. Нас окружают останки давно вымершего мира. Когда дюйм за дюймом образовывались эти толстые пласты, не было еще четвероногих животных, не было и пернатых, и царями нашей планеты были рыбы, эти…

— Рыбы — царями? Но это невозможно! — внезапно прервал его лорд Пуцкинс.

— А между тем, оно было именно так!

— Какой же тогда жалкий должен был быть свет!