Профессор Допотопнов. Необыкновенные приключения в недрах Земли.

— Таковы неумолимые законы природы Каждая порода, вид и род, как бы долго они ни существовали, все же вечно жить не могут. Они имеют свое начало и свой конец. Трилобиты появились на земле в самом раннем периоде, в кембрийском, и в течение многих тысячелетий жили по-своему очень счастливо, так как были детьми своего времени и господствовавших тогда условий. Род их был в некотором роде совершенством. Ни одно существо с ними сравниться не могло. Размножались они с непостижимой быстротою. Можно было думать, что, благодаря своим многим преимуществам и многочисленности, они никогда не утратят пальмы первенства на земле; но незаметно подошли тяжелые времена. У трилобитов была одна слабая сторона, которою и воспользовались хищные головоногие, появившиеся в морях одновременно с ними. Дело в том, что тело трилобита, покрытое сверху твердой скорлупой, снизу было оголено. Первые головоногие, немногочисленные и небольшие, вначале нападали только на самых маленьких трилобитов. Когда же, благодаря благоприятным условиям, они окрепли и размножились, они стали нападать и на более крупных. Тогда в борьбе этой многие виды трилобитов выработали в себе способность при виде опасности свертываться клубком и подставлять врагу твердую, неуязвимую часть тела, и это надолго обеспечило за ними дальнейшее развитие. Действительно, в силурийском периоде они необыкновенно размножились, и от главной ветви их отделились тысячи видов; но в то же время развились и другие незначительные до того морские породы, и трилобиты утратили свое исключительное положение.

Современное головоногое спрут, или осьминог

В морях наряду с ними и головоногими далеко не последнее место заняли цистидеи и кораллы, а также такие исполинские ракообразные, как например, стилонур и птеригот, из которых последний достигал иногда почти сажени длины. Но вот трилобитам пришел конец. Численность их стала убывать, и хотя некоторые виды их пережили еще весь следующий, девонский период, но в каменноугольном периоде их уже не было вовсе. Теперь посудите, откуда, по истечении стольких тысячелетий, мог взяться здесь выродившийся уже род, да еще при условиях, совершенно непохожих на те, при которых он некогда жил?

— Конечно, понять это нелегко, а между тем, действительность идет вразрез со всеми вашими научными доводами.

Стилонур

Птеригот и его клешня

— Этого быть не может.

— В таком случае, ваш трилобит не трилобит.

— Да нет же! Это не подлежит никакому сомнению.

— Довольно уже вам разговаривать, — вмешался Станислав. — Бог весть, какой долгий путь у нас впереди, а мы даром время теряем.

— Ты прав, — подтвердил лорд Пуцкинс, — нам надо как можно скорее убраться отсюда. Здесь не только деревьев не видать, но даже ни малейшей травки, стебелька, — словно мы не в Европе, а в безлюдной пустыне.

— Нам сегодня же следовало бы добраться до ближайшей деревни, — сказал Станислав.

И геолог и лорд ничего против этого предложения не имели, но какая-то страшная слабость приковывала их к месту.

Между тем, надвинулись тучи, засверкала молния. В воздухе стало невыносимо душно. Путешественники печально глядели на мрачный горизонт и в бессильном отчаянии ждали грозы. Наконец небо как будто разверзлось: дождь хлынул теплыми густыми струями, крупный град бил их по лицу и рукам, беспрерывный гром оглушал их и, казалось, вот-вот упадет на них и убьет наповал. Доктор Допотопнов лихорадочно-нервным движением схватил лорда за руку и упал без чувств на землю.

XI

ДЕВОНСКИЙ ПЕРИОД

— Конец, конец нашим страданиям! — радостно воскликнул на следующий день Станислав, вступая вместе с лордом и профессором в тенистую зеленую чащу. Лорд обрадовался не менее Станислава; один лишь геолог упорно молчал. Они были далеко от того места, где дождь накануне едва не затопил их. Лорд и Станислав подняли спор о том, кого они раньше встретят, пастухов ли босняцких или пасущиеся стада, а профессор с изумленным видом вглядывался в зелень папоротников, лепидодендронов и каламитов. Погруженный в свои наблюдения, он машинально шел за товарищами, едва понимая, о чем они говорят.

— Местность напоминает мне девон, — произнес наконец геолог, внезапно останавливаясь перед лордом.

— Меня это мало интересует, — ответил тот. — Вы скажите лучше, скоро ли мы выйдем из этого леса и найдем какую-нибудь деревушку?

— Если это девонский лес, — сказал профессор, — в чем я еще сомневаюсь, то с нами произошло что-то непостижимое.

— Говорите толком, — в чем дело?

— Но я и сам этого не могу понять, а если бы и мог, то не захотел бы. Я предпочитаю сомневаться, — вскричал вдруг геолог, все более и более возвышая голос, — так как, если бы я перестал сомневаться… то я должен был бы сказать вам, что вы не встретите ни пастухов, ни пасущиеся стада, хотя бы обошли кругом весь земной шар!

— Успокойтесь, успокойтесь, профессор, зачем так волноваться, — это вредно, — сказал лорд.