Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей

В мире строят всё больше железных дорог. И эту машину создали для новой войны — совсем не такой, к которой я привык. Люблю убивать туземцев, охотиться на засевших в холмах бандитов, грабить сокровищницы темнолицых монархов. А «Каллиник» будет разъезжать по Европе и поливать огнём уланов и лавочников. Чертовски хитроумная конструкция! Иностранные шпионы делали мысленные пометки. Но что с них толку, если нет чертежей. Именно за чертежами всегда охотится эта братия.

Червь остановился возле платформы.

Я ни на мгновение не поверил в басни начальника станции, который якобы совершенно бескорыстно заманил в ловушку самых опасных шпионов в Великобритании. У юного Джеймса наверняка тот же холодный, корыстный и расчётливый ум, что и у его старшего брата. И ни толики патриотизма. Видимо, он замышлял двойное, а то и тройное надувательство и, если бы не появление полковника и мисс Кратидес, постарался бы сначала хорошенько заработать на военных секретах и только потом сдал гостей департаменту снабжения.

Лукас мечтательно глядел на «Каллиник». Представляю, сколько заплатил бы за такого дракона японский император!

У меня в груди зрело отвращение.

Точно как в тот раз, когда я впервые увидел в действии пулемёт максим. Да, приятно слушать его стрекотание и смотреть, как толпы потрясающих копьями туземцев падают замертво, словно поломанные куклы. Как во все стороны летят куски мяса. Но потом битва заканчивается. За две минуты. А раньше бы она продолжалась добрых три дня. Безрассудным храбрецам пожаловали бы семь крестов Виктории (пять из них — посмертно) за самоотверженную защиту какой-нибудь богом забытой высоты, над которой болталось британское знамя. А тут… Механик хлопочет вокруг своего драгоценного агрегата (не перегрелся ли), вытирает очки и требует чая с булочками. Получается ужасно бессмысленно.

Управлять чудо-пулемётом может любой недотёпа, что в состоянии удержать в руках брандспойт. И этот самый недотёпа за один раз убивает больше туземцев, чем умелый зоркий стрелок с крепкими нервами (то есть Моран Душегуб или ему подобные) за всю кампанию. Я понял, как чувствовали себя ткачи, впервые увидев фабричную прядильную машину «Дженни». Хотя и у детища Хайрема Максима есть слабые стороны. Можно офицерским стеком затолкать поглубже в дуло носок, набитый порохом и камешками. И когда глупый шпак попытается продемонстрировать своё «чудо» и поразить офицеров, получится отличнейший несчастный случай.

У Мориарти душу заменила страсть к науке. Так что он «Каллиником» весьма заинтересовался. Профессор принялся расспрашивать полковника, и тот, судя по виду, рад был произвести впечатление на брата.

— Так Георгий Лампрос у тебя?

— Это конструкция Лампроса — Партингтона.

Разве профессор мог удержаться и тоже не прочитать лекцию?

— Со времён Византийской империи, — начал он, — секрет греческого огня передавался из поколения в поколение в семье алхимиков и изобретателей. Георгий Лампрос — последний в их роду. Помните, Моран, я обратил ваше внимание на его некролог в «Таймс»? И предположил, что эта смерть — всего лишь инсценировка, а Лампрос, видимо, начал работу над новым секретным проектом. Я привёл вам тогда семь значимых аргументов…

Ничего такого я не помнил. Я вообще довольно часто слушал разглагольствования профессора вполуха. Наверное, в тот раз терпеливо ждал, пока он не закончит и не отдаст мне газету, — хотел посмотреть, сколько денег потерял на давешних скачках.

— Но Лампрос патриот, — продолжал Мориарти. — Зачем ему предавать Грецию и доверять свой секрет Британии?

Полковник сделал пренебрежительный жест. В свете догорающих полей его лицо казалось багровым.

— Лампрос патриот и потому предвидит скорую войну между христианской Европой и Османской империей. Думает, наш остров станет последним оплотом цивилизации. Весьма наивный взгляд с политической точки зрения. У нас, разумеется, есть запасной план, подразумевающий новый крестовый поход на поганых турок. Но это лишь один из возможных конфликтов, в которых нам наверняка предстоит участвовать. Нужно подготовиться. «Каллиник» — всего лишь прототип, первый крейсер будущего наземного флота. Этот флот даст отпор любому, кто станет угрожать интересам империи. По милости Лампроса и его секретной формулы вскоре полмира окажется в огне. Я намереваюсь сделать так, чтобы это была не Великобритания.

Какая жалость, что у меня не случилось при себе набитого порохом носка.

— Полковник Моран, вы не согласны? «Каллиник» оскорбляет ваши чувства?

Как и профессор, полковник Мориарти с лёгкостью читал на моём лице. Не так уж это и сложно: когда я зол — хмурюсь, подобно грозовой туче, когда весел — скалюсь на манер шимпанзе. Моё лицо становится непроницаемым исключительно в тех случаях, когда на руках у меня выигрышные карты.

— Это лишает войну всяческого азарта, — спокойно отозвался я.

Все Мориарти синхронно изогнули шеи и уставились на меня горящими глазами.

— Азарта! — возмутился начальник станции. — Вы что, пропустили последние пятьдесят лет истории?