Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей

На столе в приёмной лежала газета месячной давности. В моменты затишья Мориарти любил вырезать из заголовков необычные словечки и имена собственные — весьма полезная штука, когда возникает нужда в анонимных письмах. Раздел «К нам недавно прибыли» содержал заметку о Джаспере Стоке, «который большую часть жизни провёл в Америках, Северной и Южной, а теперь намеревается вступить во владение семейным гнездом и сделаться сквайром». Что, видимо, означает «прятаться от проливного дождя под протекающей крышей, брюхатить доярок и накачиваться отвратительным уэссекским сидром».

— Как вы думаете, что нужно от нас Стоку?

— Не имею ни малейшего понятия, Моран. — Мориарти выглянул в окно. — Но скоро мы это выясним. В дверь вот-вот позвонит мужчина в шляпе американского фасона.

В гостиной миссис Хэлифакс забренчал звонок: кто-то дёргал за шнур что есть мочи. Подобное нетерпение частенько проявляют завсегдатаи заведения, когда стремятся попасть в тайный будуар со специальными смотровыми окошками. Такие торопыги всегда и всё дёргают со всей мочи. Я применил дедукцию и решил, что этот посетитель, основательно загрубевший в Америках, Северной и Южной, не имеет ни малейшего представления о достижениях цивилизации вроде дверных звонков и брючных пуговиц.

Профессор свистнул в переговорную трубку, подавая сигнал вышибале Селдену впустить клиента. Яростный трезвон смолк, и по лестнице затопали тяжёлые сапоги. Наш визитёр вряд ли когда-нибудь выслеживал индейцев или охотился на буйволов в своих Америках. Столь шумного громилу давно бы скальпировали или же он умер бы от голода, так никого и не подстелив.

Дверь распахнулась, и в приёмную ворвался настоящий великан в сомбреро. Сомбреро иногда ещё называют «шляпой в десять галлонов», что в данном случае следовало понимать вполне буквально. Обычный головной убор едва ли вмещает один галлон. Кто-то когда-то неверно расслышал испанское выражение «шляпа для галантных».

Незнакомец в вонючем шерстяном пальто с такой силой выдернул у меня палку, что мои руки потом болели ещё несколько дней.

— Старина Герти, — воскликнул он, прижимая трость к груди, словно утерянное и вновь обретённое сокровище. — А я-то поверил, что потерял тебя навсегда!

— Мистер Джаспер Сток? — поинтересовался Мориарти.

Великан изумлённо уставился на нас, его огромная челюсть отвисла, обнажив неровные почерневшие зубы.

— Я не…

— Джаспер Сток — это я, — промурлыкал ещё один джентльмен, гораздо более скромного роста, успевший незаметно пробраться в приёмную вслед за гигантом.

Ни мне, ни профессору и в голову не пришло, что палка и визитная карточка принадлежат двум разным людям. Меня-то подобный недочёт не очень расстроил, а вот Мориарти наверняка разозлился.

Сток щеголял шляпой с широкими волнистыми полями. И никакой палки с собой не носил. Да она и не была ему нужна: великан, видимо, исправно дубасил всех, кто вставал на пути у хозяина.

Сток одевался элегантно, его жилет был богато расшит. Этакий зловещий красавчик, если понимаете, о чём я. Тонкие напомаженные усики, ухоженные брови. Одну щёку слегка портят два параллельных шрама. Когда-то его оцарапали — неужто котёнок? Руки белые и холёные, такие встретишь скорее у шулера, чем у кау-боя.

Ну вот вам и дедукция. Возможно, с палкой мы ошиблись, но насчёт «знатного мерзавца» я угадал. Рыбак рыбака — так обычно говорят (а потом непременно получают по голове за изречённую с умным видом банальность).

— Это мой любимчик Дэн’л, — пояснил Сток, указывая на прижавшего к груди трость громилу. — Известен в трёх штатах как Отчаянный Дэн’л. За его голову назначена награда — он убил человека…

— Неверно говорите, мистер Джас, — отозвался великан. — Белых людей я убивал по-честному — глядя в лицо. Награда эта не по закону. Нету такого закона, чтобы не стрелять китайцам в спину. Судья Бин так и сказал, а раз в Техасе разрешается^{25}, то в Аризоне и подавно. И в Англии вашей тоже.

— Что мы можем для вас сделать, мистер Сток-д’Эрбервилль? — нетерпеливо перебил Мориарти.

Сток приподнял бровь:

— Профессор, мне нужно, чтобы вы убили для меня одну собаку.

II

Не скажу, что Мориарти придерживался правила: любое, даже самое ничтожное, преступление заслуживает внимания, но иногда он брался и за небольшие дела, представляющие особый интерес. Иначе говоря, если какая-нибудь кондитерская лавка славилась тем, что из неё невозможно ничего стащить, преступный гений планировал кражу пакетика тамошних карамелек с точно такой же скрупулёзностью, с какой замышлял бы похищение сокровищ короны из Тауэра.