Профессор Вильчур

– Я тоже не думаю, что он рассердится, это она так решила. Ей кажется, что если отец взял ее к нам, то он никогда не согласится, чтобы она стала моей женой. Она считает, что ей даже думать об этом нельзя, потому что она бедная.

– Так вот я тебе советую спросить отца. Я не думаю, чтобы Прокоп не принял ее.

Василь почесал затылок.

– Как раз это она мне запретила. Говорит, что отец рассердится на нее за то, что она меня окрутила.

– А ты что, мальчишка, который сам не знает, чего он хочет? – возмутился Вильчур.

– Конечно, нет, – ответил Василь. – Я уже взрослый и знаю то, что жить без нее мне не хочется.

Вильчур положил ему руку на плечо.

– Значит, говорю тебе, не обращай внимания на ее запреты и поговори открыто с отцом.

– Я и поговорил бы, но обещал ей, что и слова не пикну. А сейчас сам не знаю, что делать. Единственная моя надежда – это вы, пан профессор.

– Ну, хорошо, парень, – согласился Вильчур. – Я поговорю с Прокопом и не сомневаюсь, что у тебя не будет осложнений.

– Я уже и не знаю, как мне вас благодарить.

– Меня не за что благодарить. Это естественно, когда один человек другому помогает, чем только может. Я поговорю с Прокопом, а тебя поздравляю с выбором: красивая и добрая девушка, а что она бедная, так это неважно.

Василь расстался с ним обрадованный и успокоенный.

До обещанного ходатайства Вильчура, однако, не дошло. А случилось так потому, что все пошло своим путем.

После ужина, перед тем как пойти спать, Прокоп Мельник вспомнил, что оставил свою палку возле мостика. Она не представляла никакой ценности – обычный крепкий дубок, каких в вицкунском лесу можно было вырезать сотню, но Прокоп привык к ней, пользуясь ею долгие годы, и не хотел ее потерять. К мостику он шел по прямой тропинке, и палку, конечно, нашел. Возвращался берегом пруда. Ночь была теплая, лунная, и на скамейке под кустом черемухи он увидел две фигуры, прижавшиеся друг к другу. Прокоп сразу узнал их.

Это были Василь с Донкой. Прокоп задержался на минуту, но потом ускорил шаги.

– Что вы тут делаете? – грозно спросил он.

Молодые отскочили друг от друга. Они были так заняты собой, что не заметили приближавшегося Прокопа.

Старый мельник гневно и сурово с минуту присматривался к ним, сжимая в руке палку и, наконец, крикнул:

– Донка! Марш домой!

Когда девушка с опущенной головой медленно уходила, он еще бросил ей вслед:

– Вот глупая!

Василь стоял сконфуженный, пощипывая листочки черемухи.

Он знал, что с отцом шутки плохи, и был готов к самому худшему. Действительно, Прокоп тяжело дышал, а его взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Я, в общем, ничего… – произнес, наконец, Василь.

Отец крикнул на него:

– Молчи, чертово семя! Сейчас я тебя проучу!

– Отец… – Василь снова попытался защищаться, но тут же умолк, потому что Прокоп занес палку над его головой.

– Признавайся сейчас же, ты обидел ее?

Только говори правду, не то убью!

Василь с возмущением ударил себя в грудь.

– Я бы ее обидел?.. Да я бы скорее умер.

В его голосе мельник услышал нотки искренности, но палки еще не опустил.

– Поклянись! – приказал отец.

– Клянусь!

Прокоп перевел дыхание и с облегчением произнес:

– Вот, чертово семя!

Он вытер вспотевший лоб и тяжело опустился на скамейку.

– Вы на меня сразу с палкой, не даете ничего объяснить…

– Не может быть никаких объяснений! Как тебе не стыдно! Под собственной крышей такие дела! Опозорить хочешь меня, чтобы люди пальцами тыкали и открыто говорили, что я взял к себе сироту для потехи сыну… Тьфу! Чертово семя! И это в моем доме, на старости лет! Такого позора от тебя дождался! Но послушай меня: если только ты ее обидишь – убью, как собаку, убью! Ты знаешь, что я слов на ветер не бросаю.

Василь вдруг взбунтовался.

– Что вы мне угрожаете? А я вам говорю, что без нее мне не жить. Не могу и не хочу. Вот и все дела! Такие дела!

Прокоп вскочил и изо всех сил ударил палкой по скамейке.

– Так ты не знаешь, чертово семя, как по-христиански поступить? Жить без нее он не может? Так женись на ней! Женись, дурень, а не романы крути мне тут по кустам!

С минуту Василь стоял остолбеневший: не мог поверить собственным ушам. И вдруг понял, подпрыгнул, схватил отца за руку и стал ее целовать. Прокоп не сориентировался, вырвал у него руку и крикнул:

– Ну, что ты опять?..

– Спасибо, отец… Мне ничего больше не надо… Только я думал… мы думали… что вы не согласитесь…

– Что ты, дурень, говоришь? На что я не соглашусь?

– А на мою женитьбу с Донкой.

Старик посмотрел на него недоверчиво.

– Ой, что-то крутишь ты, кажется мне.

– Что я могу крутить? Что вы говорите? Давно она мне по сердцу пришлась и я ей тоже. Я даже хотел спросить, разрешите ли вы пожениться нам…

– Так почему не спросил? – прервал его Прокоп.

– Потому что Донка…

– Что Донка?

– Донка не позволяла. Она боится, что вы на нее сильно разозлитесь.

– Вот глупости какие-то. Почему я должен разозлиться?

– Ну, вы можете подумать, что она ради богатства хочет выйти за меня замуж. Она говорит, что вы из ласки ее в дом взяли, а она такой неблагодарностью ответила, что сына окрутила.

Прокоп нетерпеливо махнул рукой.

– Ну, одурела совсем.