Профиль невидимки

Электрические элементы не позволяют тасовать себя как угодно. Надо знать, что можно поставить друг с другом рядышком, а чего ставить нельзя. Надо знать, какие могут быть тут взаимные влияния. Надо знать, и как лучше соединить и как лучше отгородиться. Надо знать точно и все характеристики элементов, и режим их работы, и возможность замены одного элемента другим, если иначе никак не вывернуться… Многое надо знать. Знать и вместе с тем заранее чувствовать все в живом действии и уметь комбинировать. Комбинировать и комбинировать. Здесь всяких проводников и проводочков можно столько наплести, столь нерасчетливо, что все запутается безнадежно.

Марк составлял один вариант за другим. То по отдельным узлам, то компоновал их вместе. И комбинировал, комбинировал. На больших листах и случайных обрывках, когда приходило что-нибудь на ходу, по дороге домой или уж совсем в полусне после целого вечера раздумий. В такие дни он позволял себе отвлекаться только на шахматы, заядлый любитель. Было тут что-то общее в черно-белых столкновениях на шестидесяти четырех клетках и в бесконечных вариациях электрических фигур на поле монтажной схемы. Держать в памяти, угадывать комбинации, рассчитывать ходы… И, вероятно, одно другому помогало.

Монтажная схема насчитывала до двухсот отдельных элементов. Возле каждого Марк проставлял порядковый номерок, а затем расписывал еще всю спецификацию: номер такой-то, элемент такой-то, характеристика такая-то… Двести элементов, двести позиций и бесчисленные сочетания и перестановки.

Сложная, напряженная игра разворачивалась за лабораторным столиком. Может быть, самый ответственный матч в жизни Марка.

Он раскладывал некоторые листы перед Александром Ивановичем - то, что казалось найденным или почти найденным. Александр Иванович изучал все внимательно сквозь стекла очков, прослеживая за маршрутом токов острием пера автоматической ручки, улыбался удачам своего помощника… и вдруг перо замирало, нацелившись.

- А здесь что-то не то.

И это «что-то» могло разрушить всю тонко сплетенную паутину. Даже всего несколько лишних витков, прибавленных на трансформаторе, вносили в схему разлад и несогласие. Менялись размеры, расположение, сдвигались отверстия, начинали теснить соседи, и вся схема расползалась.

Снова приходилось Марку комбинировать, и снова он «ходил как зачарованный». Монтажная схема постепенно принимала все более отчетливый, строго выдержанный характер.

Шаг за шагом приближался Марк к тому моменту, когда схему уже не стыдно будет передать туда, в мастерскую.

БОРЬБА ЗА НУЛЬ

Зима была уже на исходе, когда начался монтаж пробного макета.

Конструктор лабораторного бюро Владимир Федоров привел схему из каракулей Марка в надлежащий технический вид, и теперь в мастерской монтажник Федосеев громоздил на ее основе живое, осязаемое плетение. Он свинчивал, припаивал, склепывал, насаживал, и под его аккуратными исполнительными руками плоские символы схемы вырастали постепенно в объемные вещи. Поднимались колпачки ламп, пузатились катушки, топорщились конденсаторы, и точки соединения завязывались в тугие узелки. Осмотрительная, ажурная работа.

Однако в лаборатории не ждали, пока будет закончено монтажное построение. Это долгое дело. У лаборатории своя забота. Как ни тщательно и продуманно была составлена монтажная схема, как ни предусмотрены всякие действия и противодействия всех ее двухсот элементов, а все же отдельные связки и узелки нуждались еще в предварительном изучении и исследовании. И прежде всего каскады усиления с системой защиты. Самое важное и самое капризное звено.

В комнате лаборатории на столах, очищенных от других работ, на полках, даже на полу расставлялось, раскладывалось, крепилось многообразное и запутанное электрическое хозяйство. Эталонные источники тока, измерители, подсобная аппаратура, шнуры, провода - все, что должно понадобиться.

Специальные панели с готовыми гнездами, с клеммами и крепежными винтами и были той главной платформой, на которой разворачивался сейчас трудный лабораторный опыт. На панелях под руками трех человек возникали отдельные клеточки и связи будущего нежно-чувствительного организма.

На панелях все обнажено, все вывернуто наружу, разъято на части, как самая наглядная анатомия. И провода в маслянисто-кожистой оболочке вьются и тянутся тонкими жилами по столам. На панелях проверяются все решения, вычисления, все счастливые идеи.

Первые шаги всегда напряженно-тревожны. Ничего еще не расставлено как следует, не налажено, и вся огромность капризной, сложной задачи еще впереди. Хочется поскорее что-то соединить, чтобы можно было испытать, привести в действие. Но нельзя поскорее!

- Проверяйте, обязательно проверяйте, - напоминает Александр Иванович.