Прогнозист

Отец и сын, как им казалось, видели путь, по которому пойдет страна. Но это были интеллигенты, отделенные от рабочего класса уже двумя поколениями.

Да, путь России они видели, но были в страшном затруднении от простого и очевидного - как помочь приоскольскому учителю вернуть из Америки внука. Как и у Михаила Евстафиевича, так и у них денег не было.

Бывший замминистра с горечью сообщил, что выручить мальчика практически невозможно. - Сколько же они просят? - допытывался убитый горем старик. - Миллион. Миллион долларов.

На миллион долларов коллекция учителя не тянула.

14

Обычно Януарий Денисович приглашает к себе на дачу Анания Денисовича рано вечером - после отдыха, когда брат способен, как и утром, здраво рассуждать.

В этот раз пригласил почти в полночь - дело срочное, откладывать было нельзя. - Он только что уснул. Врач ввел успокоительное, воспротивилась Дарьяна Манукяновна, не желая будить мужа. - Разбуди, - властно потребовал Януарий Денисович. - Что случилось? - Не по телефону. - Это имеет отношение к аналитику? - Имеет. - Но торги не отменяются? - Ни в коем случае.

Дурное предчувствие Дарьяну Манукяновну не обмануло. На хитрого, повторяла она отцовскую поговорку, есть хитрый с винтом.

Этим хитрым с винтом несомненно был Банкир. Если он узнал, что к пропавшим четырем миллионам имеет отношение товарищ полковник, акция Фиделя Михайловича может не состояться, а сам он исчезнет, как в Питере исчезают деловые люди под прицелом снайперской винтовки - любимой игрушки местных киллеров.

Дарьяна Манукяновна растолкала храпящего со свистом мужа, дала выпить стакан перенасыщенной газировки. Заметила по глазам - проснулся. Объяснила, что к чему, упомянула о своем дурном предчувствии: - Не дай бог, сгорит. Дура. Не каркай, - сонно ответил муж. - Тогда зачем было на него ставить? Ставили на остроту его ума. - Значит, молчи. Своего в беде не бросим. - Но его, в случае чего, растерзают. Дело имеем с бандитами. - А с кем же еще? Бандиты создают средний класс, а средний класс - мутную воду для нас, для больших рыб. - Для Тюлева, - уточнила жена. - И для нас - тоже.

Дарьяна Манукяновна спорить не стала, да и некогда было - младшего брата ждал старший.

Телохранители - бывшие туляки-десантники - помогли одеться. БМВ, как всегда, был в готовности в теплом боксе. Шофер - тоже из десантников запустил двигатель.

Дорога по Рублевскому шоссе была не дальняя. Спустя полчаса Ананий Денисович уже снимал куртку в прихожей братовой дачи - сюда телохранителям вход запрещен.

Братья уселись в плетеные кресла у горячего камина. Ни коньяка. Ни водки. Только гранатовый сок. Януарий Денисович мог себе позволить и напиток покрепче, но брату, по рекомендации врача, не полагалось ни грамма хмельного. После рюмки-второй он уже начинал бредить, заговариваться, сопливо плакать и клятвенно заверять, что он любит президента. Так у него обычно начинался приступ шизофрении.

Старший брат это знал, всячески ограждал его от выпивок. Но на банкетах, когда присутствовал кто-либо из окружения президента, Анания Денисовича специально подпаивали, и он, как ребенок, плакал, признавался в любви к гаранту конституции.

Не было случая, чтоб кто-либо усомнился, что это бред больного. Его речь записывали на диктофон и при случае озвучивали перед президентом.

Когда озвучивали, больше всех - не показывая этого присутствующим потешался Януарий Денисович: "Артист, вылитый батя". Тот, будучи пропагандистом полка, сыпал с трибуны цитатами Хрущева, а потом Брежнева. А дома он взахлеб рассказывал жене, не обращая внимания на сына-школьника: "Эти полковые остолопы ловят каждое мое слово. Ты бы видела их глаза! Ослы и те смотрят осмысленней".

Как-то Януарий Денисович заметил:

- Ты, Аня, только палку не перегни. - Ты о чем? - О любви к президенту. - А ты, разве ты не любишь президента?

Старший брат заключил, что младший действительно болен, и больше не намекал, что тот симулирует шизофрению. Отец тоже свою болезнь не симулировал, иначе не попал бы в психушку. Хотя, как сказать, и тогда, и особенно теперь, туда попадают всякие.

В любое время, при любой власти самая разумная позиция: молчи сойдешь за нормального, никто тебя не тронет - ни правые, ни левые, ни красные, ни белые, если и убьют, то по случайности. Это уже какое-никакое, а утешение.