Программист

И Юлия была одной из таких людей. В шикарном платье, на высоких тоненьких шпильках, с длинными сверкающими золотом волосами, с наполненным силой взглядом, на фоне дворца, водопадов и фонтанов она казалась богиней, спустившейся с небес к простым смертным.

Убедившись, что ее появление замечено всеми, кем нужно, Юлия неторопливо двинулась дальше. Намеренно или случайно, она проходила мимо того или иного «хозяина», здоровалась с ним, обменивалась парой реплик, улыбалась или оставалась серьезной. С кем-то заговаривала: на английском, испанском, китайском или русском; кого-то намеренно игнорировала…

Стас видел — в этом обществе красавицу знали. Кто-то ее любил, кто-то уважал, кто-то недолюбливал. Но это молодой человек мог предвидеть. Другое дело, окружающие знали и самого Стаса! Кто-то как будто узнавал «слугу» Юлии в лицо, кто-то словно чуял исходящий от «слуги» запах неизвестного пока молодому человеку плана Юлии, кто-то поворачивал голову в след удаляющейся от него паре и смотрел на Стаса с явным недоумением и недовольством.

Одного из «недовольных» Стас видел раньше — худощавый старик с неприятным взглядом, который танцевал с Юлией на годовщине НИИ «Экспериментальной медицины». Этот «хозяин» сам нашел нужным подойти ближе. Он заговорил по-русски, не обращая внимания на стоящего за спиной дамы молодого человека — возможно, считал, что Юлия приняла меры, чтобы «слуга» не слышал слов разговора.

— Юлия? — спросил старик. — Объясни, что он здесь делает?

Стас понял, что спрашивают о нем, и посмотрел на Юлию.

«Королева» улыбнулась, словно речь шла об удавшейся шутке:

— Вы прибрали к рукам институт, я забрала себе этого парня!

Старик не разделил Юлиного веселья:

— Человек должен уметь проигрывать! Вы среди нас уже двадцать лет, а ничему, похоже, не научились!

Он довольно бесцеремонно подхватил даму под локоть, увлекая за собой для доверительной беседы. Юлия была не в восторге от предстоящего общения, но не сопротивлялась, подчиняясь давлению. Стас же каким-то внутренним чутьем понял, что ему лучше сейчас не вмешиваться.

— Вы ведь не одна из нас, — Выражая взглядом сочувствие, поделился темой своих размышлений «хозяин». — Вы вошли в закрытое общество благодаря выгодному замужеству. Альберт настаивал, а мы не возражали: в вас чувствовалась порода, вы были естественно красивы, умны, интересны. Но времена меняются. Покровителя у вас больше нет, а вы — не член Совета. Понимаете, о чем я?

— Намекаете, что мне пора присмотреть кого-то на должность мужа? — догадалась Юлия. — И кого посоветуете?

Старик поморщился:

— Помилуйте, Юлия, что за ирония? Вы ведь не любили Альберта! Ваше сердце такое же холодное и точное, как ваш разум. Этим вы мне и нравились. И я, в отличие, от вас, возлагал надежды на мирное завершение нашего предприятия. Да, поначалу вы все делали правильно. Отдали то, что никогда не было вашим. Помогли остановить человека, вышедшего за рамки дозволенного. Поступились личными интересами во имя интересов Совета…

Но что вы делаете теперь? К чему эта демонстрация? Программист не должен чувствовать своей значимости, ему нельзя развязывать руки — это опасно и для вас, и для всех остальных. Пока вы только играете, а члены Совета испытывают к вам симпатию. Но симпатия — чувство мимолетное, зыбкое. А ваша игра — рискованная. Для вас — заведомо проигрышная. Подумайте, Юлия! Нам бы совсем не хотелось лишиться удовольствия лицезреть вас в том же цветущем виде и добром здравии!

— Спасибо, Леонид Дмитриевич! — Юлия мягко высвободила руку из рук попутчика и отступила на шаг, давая понять, что услышала все, что хотела. — Вы всегда были ко мне внимательны! И я ценю это!

— А я надеюсь, что вы хорошенько подумаете и придете к правильным выводам! — многозначительно пожелал старик.

На этом они расстались. Юлия направилась к центральному входу дворца — видимо, цель прогулки была достигнута, или, что тоже возможно, после последнего разговора, у дамы пропало настроение дефилировать.

— Он больше всех недолюбливал Альберта, — получил Стас сообщение Юлии по нэтфону. — А теперь больше всех хочет убрать тебя.

— Но вы общались, как старые друзья? — тоже по внутренней связи отметил Стас.

— Не обольщайся нашим милым чириканьем, — посоветовала Юлия. — При первой же возможности мы бы заклевали друг друга до смерти!